Подари мне эту ночь - [6]

Адди игриво куснула его за палец.

— Мы могли бы побыть наедине и в доме. Лиа наверху, и, вероятнее всего, уже спит.

— Это не одно и тоже. Ты становишься совершенно другой в доме, детка.

— Неужели? – скорее насмешливо, чем удивленно спросила Адди.

— Это совершенно точно. Ты становишься унылой и серьезной, а мне нравится, когда ты веселая и раскованная. Тебе нужно почаще расслабляться.

— Я не могу быть все время забавной и веселой, — сказала Адди с озорной улыбкой. – Иногда я еще должна работать и нести ответственность. Это называется быть взрослым.

— Ты – единственная из моих знакомых, которая так рассуждает.

Адди придвинулась к нему ближе и обняла за шею, прижимаясь губами к его гладко выбритой щеке.

— Именно поэтому я тебе и нравлюсь, правда, пижон? Для тебя это что-то совершенно новое.

— Да, поэтому ты мне и нравишься, — подтвердил он, наклоняясь к ней, чтобы поцеловать.

Ощущение его рта на ее губах было приятно. Для нее их поцелуи были просто дружескими жестами, мимолетными признаками привязанности. Для Берни же они означали обещание большего в их отношениях.

Берни давно понял, что Адди не собиралась позволять ему заходить дальше невинных поцелуев, но это не мешало ему пытаться снова и снова. Для него существовало два вида женщин, которых он уважал и тех, кто был не достоин уважения. В некотором смысле, ему нравилось поведение Адди. Но если бы она все-таки позволила ему зайти дальше, он бы посчитал это осуществлением своей мечты, и с удовольствием превратил бы ее в женщину, которую не стоит уважать.

— Адди, — сказал он, прижимая ее к себе еще крепче. – Когда ты скажешь мне «да»? Когда мы сможем, наконец, стать близки? Почему мы не можем быть вместе?

— Потому, — вздыхая с сожалением, принялась объяснять Адди. — Всего лишь потому, что я, наверное, наивный романтик, но думаю, что между нами должны быть гораздо более сильные чувства, что бы вступить в более близкие отношения.

— Между нами все было бы отлично. Я бы никогда не причинил тебе боль, – его голос стал тише, когда он начал ей нашептывать, прижимаясь к ее мягким губам. – Я хочу стать тем, кто сделает из тебя женщину. Я знаю, что ты не сможешь доверять никому больше, чем мне. Это будет прекрасно для нас обоих, чертовски правильно и просто чудесно. Адди…

Она вырвалась из его объятий со смущенным, сдавленным смешком.

— Берни, остановись. Я не готова к этому пока. Я… — она нервно хихикнула и сказала очень тихо. – Не могу поверить, что мы это обговариваем на передней лужайке. Держу пари, что все соседи нас слышат.

Он не разделил ее легкомыслия, а только совершенно серьезно заявил:

— Все, что я понимаю, так это то, что что-то не так с девушкой, которая отгораживается от жизни таким образом, как это делаешь ты.

Замечание Берни задело ее за живое.

— Не правда, — скорее изумленно, чем сердито ответила Адди. – Берни, что не так? Всего минуту назад мы смеялись…

— Ты хочешь бракосочетания? – прямо спросил он. – Поэтому не хочешь заняться со мной любовью?

— Я не хочу замуж за кого попало. Не хочу быть просто чьей-то… ну, ты понимаешь. И я не чувствую к тебе подобного. Ты мне нравишься, Берни, но должно быть что-то большее. И это не означает, что я прячусь от жизни.

— Именно это ты и делаешь, — огорченно констатировал он. – Единственные люди, которые тебя волнуют, это твоя тетя и ты сама, а все остальные могут идти к черту.

— Это не так!

— Те не сходишься с людьми, – неуклонно продолжал Берни. – Ты живешь в своем собственно мирке, в который допускаешь только Лиа. Но, когда ее не станет, ты останешься совершено одна. Ты всех отвергаешь. Если ты ничего не даешь, то и нечего будет брать.

— Прекрати немедленно! – внезапно то, что он говорил, стало для нее совершенно невыносимым. Она ненавидела его за то, что он ей сказал, даже если он и прав. – Я ничего не хочу больше слышать! И больше не хочу тебя видеть!

— Если это все, что можно от тебя добиться, детка, то наши чувства взаимны.

Адди резко отвернулась от него и побежала к крыльцу, еле сдерживая слезы.

Утром, все, что она сказала Лиа, было то, что с Берни они расстались навсегда. Тетя была достаточно тактична, что бы удержаться от вопросов, догадываясь о том, что случилось, без лишних слов.

* * * * *

В следующие несколько дней у Адди не было времени, что бы думать о Берни – она была слишком занята, ухаживая о Лиа. Невозможно было отрицать, что ее время подходило к концу. Ни молитвы, ни медицина, ни страстное желание жить уже не помогали. С каждым днем пожилая женщина становилась все слабее и все меньше интересовалась происходящим вокруг. Это было то, о чем их предупреждал доктор Хаскин, и чего велел ожидать. Тем не менее, Адди была напугана и растеряна происходящим, и каждый раз вызывала врача.

Пожилой доктор приходил и просто сидел у кровати больной. Его присутствие и неторопливые разговоры временно улучшали состояние духа Лиа, изредка даже вызывая слабую улыбку на ее лице. Тем страшнее ей было услышать слова доктора после одного из визитов:

— Осталось совсем недолго, Адди.

— Но… она еще продержится! Она даже выглядит получше…