Под знаком кометы - [45]

– Насколько я помню, – сказала императрица Ольга, – по первоначальному плану милейшего Франца Фердинанда, после подавления мятежа будапештских политиканов территория Словакии, как населенная близкородственным народом, должна быть присоединена к Богемскому королевству.

– Ничего хорошего словакам этот план не обещает, – отрезал полковник Баев, – чехи Богемии, избалованные имеющейся у них значительной национально-культурной автономией, относятся к соседям с востока с пренебрежением, как к отсталой деревенщине. Тем более что на территории Словакии до недавнего времени в качестве литературного использовался именно чешский язык. Наши специалисты считают, что после короткого периода эйфории между двумя этими нациями возникнет стойкая неприязнь. Дважды в нашем мире Чехословакию организовывали разные доброхоты, и дважды она распадалась на составные части – второй раз, кажется, уже окончательно. Прицеплять к этому несуразному образованию еще и Галицию мне кажется смерти подобным. Уже сейчас венгры, словаки, поляки, западные украинцы и русины недолюбливают друг друга настолько, что до истовой межнациональной вражды остался один шаг.

– Так значит, Игорь Михайлович, – понизив голос, спросила императрица, – наш исходный план помочь Францу Фердинанду относительно мирным путем разделить Австро-Венгерскую империю с самого начала был в корне ошибочным и порочным? Получается, мы своими советами и поддержкой замысла Франца Фердинанда сами способствовали появлению в центре Европы очага нестабильности и революционных смут?

– Очаг нестабильности на территории Австро-Венгрии был всегда, – твердо ответил полковник Баев. – Об этом говорит та скорость, с какой стала разрушаться социальная структура после смерти императора Франца-Иосифа и начала реформ нового царствования. У нас в аналогичном случае государство только укрепилось, а у них стало разваливаться. Прежде мы относили возможность старта таких процессов на усталость народов от Первой Мировой войны, да на отсутствие харизмы у последнего австро-венгерского императора Карла, но теперь понятно, что прежде эти процессы сдерживала только личность Старика Прогулкина, жившего по принципу «после меня – хоть потоп». До его смерти на поверхности повседневной жизни не наблюдалось никаких примет тления и распада, но прошло всего два с небольшим месяца – и вот уже в воздухе отчетливо воняет мертвечиной. Получается, что Австро-Венгерская империя была мертва уже пару десятков лет, просто ныне покойный Франц Иосиф сунул ее труп в холодильный шкаф и включил заморозку. «Пока я жив, – сказал он, – все будет как и прежде, а вот помру, так делайте что хотите». Был тут у нас один деятель с аналогичными намерениями, только тот морозил почву под ногами живой еще державы, а не ее безжизненный труп.

– Последнее замечание, как Мы понимаем, касается деятельности господина Победоносцева, тако же занимавшегося подмораживанием России… – хмыкнула Ольга.

– С одной стороны, эти процессы похожи, – покачал полковник Баев, – а с другой, являются полной противоположностью. Даже несмотря на крайне неудачную деятельность вашего брата и последовавшую за этим Гражданскую войну, Россия сохранила государственную целостность, сменив только форму правления, в то время как Австро-Венгрия разлетелась вдребезги после первого же потрясения, и собрать этого монстра обратно там, у нас, в мире будущего, не представляется никакой возможности. Умерла, так умерла.

– Так что же, Игорь Михайлович, по вашему мнению, распад Австро-Венгрии неизбежен прямо сейчас, а совсем не через двадцать лет? – спросила императрица.

– На уровне народных умонастроений Лоскутное Одеяло Европы распалось уже давно, – вместо Баева ответил канцлер Одинцов. – Игорь Михайлович не зря назвал Австро-Венгерскую империю неупокоенным трупом, который внезапно вытащили из холодильника на тёплое солнышко. Теперь дело за первым вооруженным повстанческим выступлением в указанном регионе. И неважно, против кого взбунтуются повстанцы, результатом такого явления станет гражданская война всех против всех и полный хаос. Словенцев потянет к союзу с хорватами, а населенный итальянцами Южный Тироль запросится под власть Рима. Ведь в противном случае после распада эти территории окажутся в составе чуждой их народам Австрии, то есть Германской империи. Не стоит забывать и о Трансильвании. Несмотря на то, что Румыния сменила статус с суверенного королевства на вассальное России Великое княжество, румыны желают жить в одном государстве вместе с другими румынами. Но все же главным в распаде имперского единства было нежелание народных масс Австрии и Богемии принять непосредственное участие в споре своего императора с потерявшими чувство меры венгерскими магнатами, и выявить возможность такого явления заранее не имелось никакой возможности. До того, как вся эта габсбургская конструкция посыплется с шумом и грохотом, осталось немного, достаточно одного-единственного толчка.

– Особенно сложившееся положение опасно тем, – сказал полковник Баев, – что теперь может появиться множество желающих поскорее увидеть нашего доброго друга Франца Фердинанда в гробу и белых тапках, потому что его смерть переведет территории Австро-Венгрии в режим всеобщего передела всего и вся. И что хуже всего за такими стремлениями могут стоять не французские или британские политиканы, ставящие перед собой глобальные, по их мнению, цели, а местные деятели националистического толка, с вполне себе местечковыми устремлениями. И если на этот раз цареубийство удастся, вот тогда в Австро-Венгрии посыплется все и сразу, ибо из обветшавшей конструкции будет удалена последняя скрепа.