Под землей с фотоаппаратом. Рассказы спелеолога - [19]
Зрение исчезает у обитающих в пещерах раков и саламандр
Зрение исчезает у обитающих в пещерах раков и саламандр
В пещерах нет света, поэтому исчезает надобность в зрении, но зато огромную роль начинает играть осязание. Длинные усики и щетинки великолепно улавливают малейшие колебания почвы и воздуха, глаза же уменьшаются, а у многих и вообще исчезают. В пещерах можно встретить слепых жуков, рыб, земноводных, раков и даже слепых (и бескрылых!) мух.
Зато их ближайшие родственники, живущие при солнечном свете, прекрасно видят
Зато их ближайшие родственники, живущие при солнечном свете, прекрасно видят
Обитателям пещер не всегда хватает пищи и поэтому иные из них выработали у себя совершенно невероятную способность к голоданию. Вот некоторые цифры. Пещерный рачок нифаргус жил в аквариуме без пищи два года; слепая рыба из Мамонтовой пещеры — также два года; в одной подземной лаборатории протей содержался в неволе 14,5 лет и последние 11 из них обходился без пищи. Зато когда есть пища — рачки и личинки насекомых, — те же самые протеи могут съесть очень много.
Встреча под землей: слепая саламандра и пещерный рачок
Воздух в пещерах насыщен влагой, и благодаря этому в какой-то степени стирается грань между водной и воздушной средой. Некоторые рачки из воды могут выходить на сушу, а иные жуки и многоножки нередко забираются под воду.
Слепой и прозрачный пещерный рачок — изопода
В пещерах нет ни зимы, ни лета; температура хотя и низкая, но она неизменна. Эти условия очень напоминают те, что существуют на дне глубоких океанских впадин. И удивительное дело: направления эволюции некоторых глубоководных и пещерных организмов совпадают! И там и там многие организмы теряют окраску и утрачивают зрение. У многих яйцекладущих видов и в пещерах и на дне океанов число яиц сокращается — порой всего лишь до одного, но яйца становятся очень крупными, богатыми питательными веществами. Не случайно у некоторых обитателей пещер — рыб и ракообразных — ближайших родичей находят именно на дне океанов.
Слепой пещерный жук с помощью обоняния отыскивает яйца кузнечика и поедает их
Слепой пещерный жук с помощью обоняния отыскивает яйца кузнечика и поедает их
Слепой пещерный жук с помощью обоняния отыскивает яйца кузнечика и поедает их
Как перешли животные от жизни под солнцем к существованию в вечной тьме! Ученые открыли несколько путей такого перехода. Оказалось, что предки многих пещерных жуков, пауков, многоножек когда-то жили в лесной подстилке; под слоем опавшей листвы тоже нет света, там очень влажно, а колебания температуры гораздо меньше, чем на открытом воздухе. Когда климат на Земле менялся, обитатели подстилки перебирались в пещеры. При похолодании уходили в пещеры и животные, жившие во мху и дуплах.
Водная фауна пещер происходит и от морских жителей, и от пресноводных. Особенно часто в пещеры перебирались такие виды мелких водных беспозвоночных, которые населяли песчаные отмели и пляжи. Поэтому большинство водных троглобионтов — донные и придонные виды.
Гипсовые лабиринты
Гипсовые лабиринты
Просыпаюсь сразу — как будто кто-то позвал. Темнота. В ней красная точка, огонек почти погасшей карбидки. Далеко вверху, в стороне входа, сероватое пятнышко дневного света. Значит, уже день. Мои часы, забитые кызылкумской пылью, давно лежат без движения в кармане рюкзака, да и к чему они под землей? Лишь бы не сбиться в счете дней.
Я в нижней части огромного "вестибюля" Карлюкской гипсовой пещеры. Она огромна и запутанна, ее длина приближается к четырем километрам. Гигантская осыпь — завал, в уголке которого я разбил лагерь, — ведет на глубину ста метров, и там начинается сложный лабиринт залов и ходов.
Откручиваю вентиль карбидки; слышно, как булькает внутри вода. Тлеющий огонек разгорается, из темноты выползает уходящая вверх отвесная стена и нагроможденные вокруг скальные блоки. Небольшая площадка моего лагеря — чуть ли не единственное ровное место в этом каменном хаосе. Сейчас я не очень четко представляю, как вчера тащил среди этих глыб почти пятидесятикилограммовый рюкзак с аппаратурой, провизией, карбидом и водой.
Небольшая площадка лагеря — чуть ли не единственное ровное место в каменном хаосе
Влажный воздух со сна кажется прохладным. Торопливо завтракаю тушенкой, запивая ее водой из очередной фляги. Можно было бы вскипятить кружку чая на карбидке, но это слишком долго. Зря не взял с собой сухого горючего: на десятке этих белых таблеток в несколько минут закипает литр воды.
Плотно набиваю маленький рюкзак. Два фотоаппарата, с цветной и черно-белой пленкой, горный компас, спички, свечи, батарейки, сверток с карбидом, сахар, пробирки, фляжки с водой, кусок хлеба, еще раз спички, пленка… Сверху подвязываю два маленьких штатива. Заливаю воду в резервуар карбидки, на шею вешаю фонарик. Кажется, ничего не забыл. Осторожно спускаюсь по пыльным каменным глыбам — между ними провалы. Потолок уходит вверх, впереди огромная арка. Вхожу под нее, передо мной широкий зал, даже не зал, а просто пустое пространство, стен не видно. Направо чернеет вход, и туда бежит хотя и неясная, но все же тропинка. Спускаюсь по ней. Через метров десять начинается заколдованный лес.
