Под вуалью - [7]

— В своем цинизме ты недалеко ушел от Дуэйна, — раздраженно заметила Нанетт. — Любовь может стать самым прекрасным и радостным чувством, но современные молодые люди предпочитают делать из этого борьбу. Полагаю, финал твоей оперы будет трагичным, дорогой, хотя, судя по всему, Нахла увлеклась своим обожателем-офицером, а любить продолжала своего хозяина. Женщина не может не любить своего господина.

— Бабушка, ты неизлечимый романтик, — усмехнулся Тристан и заиграл отрывок из «Веселой вдовы». — Но я как смею отказать Изабелле в лебединой песне, если она так эффектно умирает на сцене?

— Позвольте, маэстро, — Изабелла села за пианино, а Нанетт в сопровождении Рослин вышла из гостиной.

Нанетт вопросительно посмотрела на Рослин.

— Мои внуки так не похожи, не правда ли?

— Тристан похож на Арманда, — тихо произнесла Рослин.

У Нанетт перехватило дыхание.

— Ты вспоминаешь его? — спросила она.

— Я бы хотела, но нет, мадам. Я сужу по фотографии Арманда, которую вы мне дали. — Рослин взглянула на кольцо, знак любви, которую она тщетно пыталась вспомнить. — Я слышу пение сеньориты. У нее замечательный голос.

— Жизнь безумно интересна для тех, кто нашел свое призвание, поэтому я никогда не отговаривала Тристана от занятий музыкой, наоборот, я его всячески поддерживала.

— Мадам слегка передернула плечами и, взяв Рослин под руку, они стали подниматься вверх по кованой железной лестнице, ведущей на второй этаж. — Конечно, на плантации много дел, но у меня есть Дуэйн, и он прекрасно может с этим справиться. Он прошел хорошую школу у отца, жестокого, но способного человека. Я же теперь старею и утрачиваю всякий интерес к делам, не говоря уж о распрях между работниками и всяких прочих мелочах. Надеюсь, тебе понятно, о чем я говорю.

Рослин улыбнулась и подумала, что для своих лет Нанетт была в прекрасной форме.

— Я полагаю, мадам, вы заслужили отдых, — сказала она.

— Ты должна называть меня Нанетт, дитя мое. Мне нравится слышать свой сценический псевдоним, ведь это так здорово — вспомнить о прошлом! О, Боже, прошу прощения, детка. Беда в том, что людям трудно почувствовать боль и страх других, если только этот другой не любимый муж или любимая жена. Кто знает, может быть, тебе удасться почувствовать связь с Армандом в этом доме, ведь он здесь вырос и провел юность. Этот дом хранит его веселый смех и любовь к жизни…

Нанетт оборвала фразу на полуслове, вздохнула и остановилась. Перед ними была ярко-красная дверь овальной формы. Она открыла ее.

Комната Рослин в Дар-Эрль-Амра была выкрашена в белый цвет, потолок был сделан из панелей кедра. Над большой низкой кроватью была натянута сетка от москитов. Пол застилали восточные ковры. Окна были маленькие с решетками и также были затянуты сеткой. Под окнами были ниши, где лежало много подушек. Там еще был шкаф для одежды и комод с зеркалом и баночками пудры, стоящими на вышитых подушечках.

Рослин была очарована необычным восточным убранством, когда белые стены контрастировали с темными деревянными потолками. На низком столике из пальмового дерева в медной вазе она заметила веточки молодого олеандра.

— Как ты думаешь, тебе понравится здесь? — обратилась к ней с вопросом Нанетт.

— Мне уже здесь нравится, — заверила ее Рослин.

— Давным-давно здесь, вероятно, жила любимица гарема, — Нанетт указала на узкие окна, ниши под ними, где девушка могла тайком наблюдать за своим господином, когда он был во дворе. — То были времена женского заточения на Востоке. Хозяин дома давал своей любимице цветную вуаль — это был знак того, что ночью он хотел быть с нею.

— Однако, как ужасно, если хозяин не был привлекательным, — Рослин опустилась на колени в одной из ниш под окном и сквозь резную решетку смотрела во двор. — Интересно, а бывали ли случаи, когда девушка отказывалась от сомнительной чести быть любимицей господина?

— Сомневаюсь, дорогая, — усмехнулась Нанетт. — Здешний ага. говорят, был красив собою, а потому, полагаю, наложницы боролись за право получить вуаль и провести с ним ночь. Эти вуали были дополнением к их повседневной одежде. Возможно, у любимых наложниц было что-нибудь еще в дополнение у вуали.

Рослин повернулась к Нанетт, в глазах у нее горели огоньки.

— Я понимаю, почему Тристан захотел написать оперу о Дар-Эрль-Амре. Волшебство здесь витает в воздухе.

Под ветвями огромного дерева в саду произошло так много разных событий.

Нанетт внимательно смотрела на Рослин, сидящую на подушках у окна. Луч солнца золотил ее белокурые волосы, нежно оттеняя линию щеки.

— У тебя богатое воображение, дитя мое, — задумчиво сказала она.

— Должно быть, — согласилась Рослин.

— А вот у Арманда его было очень мало, — сказала Нанетт, быстрым шагом подошла к шкафу и рывком открыла его. Там висело с полдюжины платьев для молодой девушки, несколько блузок веселеньких расцветок, а также несколько пар узких ярких шаровар. Нанетт протянула руку и из самой глубины вытащила два белых свертка.

— Это твое приданое, его нам прислали из лондонского магазина, пока ты находилась в больнице. — Бабушка Арманда посмотрела на Рослин долгим внимательным взглядом. — Должно быть, мой внук собирался здесь, в Дар-Эрль-Амре, отпраздновать свадьбу.