Под тремя коронами - [144]

— Береги его… Покуда будешь носить его на себе — и бог будет беречь тебя. Мальчик всячески берег его, но в каких-то детских забавах шнурок оборвался… А через несколько дней, купаясь вместе с ребятами на мелководье, незаметно для всех утонул… Сельская молва связала это с утерей крестика княгини.

Тогда же, во время посещения вместе с управляющим крестьянских семей, один из крестьян поделился с Еленой своей главной заботой: две дочери, двадцатидевяти и тридцати лет, никак не могут выйти замуж… Елена приняла заботу Хрисана близко к сердцу. И вдруг ей показалось, что лавка, стоявшая в хате у самого порога, сама почернела и стала испускать черный не то дым, не то пар…

— А что это за лавка? — спросила Елена у хозяина. — И почему она именно здесь находится?

— На нее обычно соседки, когда заглядывают по каким-либо делам, садятся. Свои женские новости обсуждают…

— Выбросьте эту скамейку… А еще лучше сожгите ее, — посоветовала Елена.

Она и сама удивилась, когда в следующий свой приезд Хрисан бросился княгине в ноги, не находя слов для благодарности… Оказалось, что дочери не только замуж вышли, но и каждая по ребенку уже успела родить…

XXXVI

Вскоре после возвращения из Тетерино в Вильно к Елене явились три монаха из Минского монастыря. По просьбе княгини игумен Геронтий подобрал пригодных для дальнего путешествия сильных и относительно молодых, не старше тридцати лет, искренне преданных делу служения Богу. Елена выставила непременное условие: чтобы один из них в прошлой, мирской жизни был шляхтичем. Он первым и представился Елене:

— Монах Дионисий в миру — сын брестского Каштеляна пана Незабытовского.

Монахов угостили обедом. Елена приветливо расспросила каждого из них о жизни в монастыре. Они, скорее всего по совету игумена, рассказали и о своей мирской жизни… Елена сказала монахам:

— Тебе, Дионисий, и твоим братьям я хочу поручить важное дело. Не скрою, трудное и опасное… Вы подумайте, готовы ли вы послужить нашему Господу Богу… Может быть, рискуя даже жизнью… Но мы, указала княгиня на отца Фому, доверяем вам: вы не один год вместе преломляете хлеб…

Затем она поручила монахов покровительству Фомы и посоветовала им отдохнуть, посетить виленские православные храмы.

Отправив монахов, Елена и Фома почти всю ночь зашивали драгоценные камни и жемчуг в монашескую одежду. Фома, как заправский сапожник, вмонтировал ценности в специальные углубления в каблуках сапог. Елена хотела передать на Афон и знаменитую жемчужину, купленную отцом у крымской ханши, но Фома отговорил:

— Пусть эта ценность останется в княжестве… Можно завещать ее любому из православных монастырей, где она может надежно сохраниться, или Пречистенскому храму здесь в Вильно. Если она когда-то принадлежала твоему прадеду Дмитрию Донскому, то тем более она должна остаться на Руси…

Елена согласилась.

Через день Фома снова привел Дионисия к Елене. Перекрестившись на образа и низко поклонившись Елене, монах сказал:

— Мы готовы, матушка, исполнить свой долг и твое поручение…

— Вы знаете, что после захвата турками Константинополя Афонские монастыри на Святой горе, эти молитвенницы всей Вселенной, оказались в бедственном положении. Московские духовные и светские власти оказывают им и особенно русскому Пантелеймонову монастырю значительную помощь. Но ее, как известно, никогда не бывает довольно… Поэтому я вместе с отцом Фомой решили просить вас отвезти праведникам Афона наше посильное пожертвование… Передать их можно, смотря по обстоятельствам или Пантелеймонову монастырю, или Ватонедскому… Смотря по их достатку, который вы увидите на месте…

Монах в знак согласия молча склонил голову…

— Наши дары, — вступил в беседу Фома, зашиты вот в эту одежду. Он взял лежавшие в углу на стуле рясу с подрясником, камилавку и сапоги и разложил их на столе перед монахом. Деньги и драгоценности зашиты в них неприметно, да и сама одежда поношенная. Так что, надеемся, ничьего внимания к вам, паломникам, она не привлечет.

Но главные ценности зашиты в этом нательном поясе, — сказала Елена и достала из ящика стола широкий мягкий матерчатый пояс. — Его, конечно же, снимать с себя нельзя ни в коем случае.

— А как же братья, что пойдут со мной? Будут ли знать они об этой главной цели нашего паломничества?

— Они должны считать, что вы везете наше послание…

Назавтра, 6 сентября, в день Воспоминания чуда Архистратига Михаила, Фома провожал монахов в путь. Добираться до Афона они должны были через православные страны — Молдавию, Болгарию и далее в Грецию. Прежде чем тронуться в столь долгое и опасное путешествие, монахи произнесли в Пречистенском соборе молитву Архангелу Михаилу от видимых и невидимых враг:

— О святый Михаиле Архангеле, светлообразный и грозный Небесного Царя воеводово!.. О грозный воеводово небесных сил… Помилуй мя, грешнаго, требующего твоего заступления, сохрани мя от всех видимых и невидимых враг… О всесвятый великий Михаил Архистратиже! Не презри мене, грешнаго, молящегося тебе о помощи и заступлении твоем в веце ее и в будущем, по сподоби мя тако купно с тобою славити Отца и Сына, и Святаго Духа во веки веков. Аминь.