Под русским знаменем - [44]

— Не стрелять! Свои! — послышался голос из полумглы.

Калужцы опустили ружья, но в этот же момент по ним так и брызнул град пуль, и вслед за залпом раздалось радостное «алла» турок. Неприятели обманули отступавших смельчаков и подобрались к ним почти вплотную. Гибель остатков полка была бы неизбежна, но когда они уже готовились к последнему рукопашному бою, в темноте загремело совсем близко «ура!». Это генерал Скобелев выслал резервный калужский батальон спасать уцелевших героев. Турки жестоко поплатились за своё вероломство. Подоспевший батальон всей своей тяжестью навалился на них, а вызванные на гребень эстляндцы отбросили огнём преследовавших со стороны Плевны турок...

На третьем гребне удержаться не было возможности. Зато на втором гребне зеленогорцы успели утвердиться. Цель боя была достигнута, и за своё увлечение — увлечение изумительно-геройское, но всё-таки бесполезное — калужский полк заплатил сполна...

В этот день Зелёные горы обошлись России в 900 человек...

Смущённые возвращались калужцы на свой бивуак в Брестоваце... Полк их был растерзан, раненые остались в лощинах, и всё это было последствием не необходимости, а только внезапного увлечения, охватившего этих людей до такой степени, что они не могли воспротивиться ему...

А всё-таки это были герои, показавшие Осману-паше и всей его армии, каких бойцов он имеет перед собой на Зелёных горах...

Уставшие до крайней степени, голодные, потрясённые всем происшедшим, брели, как попало, остатки калужцев, не думая даже о равнении, о поддержании строевого порядка.

— Стой, ребята! — раздался около них молодой звучный голос.

Солдаты остановились. Они и не заметили, как возле них очутился капитан Куропаткин.

Он весело, шутливо даже заговорил с солдатами, ободрил их ласковыми словами, потом заставил их построиться и в полном порядке сам повёл их к бивуаку.

— А, пожалуй, ребята, и песню запоем? — как бы невзначай предложил Куропаткин ближайшему из солдат. — Не любит генерал, если молодцы без песен идут.

— Отчего не запеть? Запоем! — отвечал калужец, и над нолём битвы полилась, смешиваясь с треском затихавшей перестрелки, удалая русская песня...

Так в полном порядке, с песнями возвратился из-под самой Плевны растерзанный турецкими пулями славный калужский полк.

Плевна ещё не смолкла. Со всех сторон оттуда доносились одиночные и залповые выстрелы. На Зелёных горах по всем направлениям шныряли казаки, подбирая раненых. Скобелев, Имеретинский и начальник их штаба Паренсов в тесной болгарской избушке Брестоваца обсуждали события минувшего дня, составляли планы следующего...

А следующий день был великим днём: русские в этот день должны были пойти на решительный приступ к грозному оплоту турецкой силы — к Плевне.

XXIII П0БЕДА СРЕДИ ПОРАЖЕНИЙ

абрезжилось в мглистом тумане роковое утро 30 августа. Всё время стояли ясные, даже знойные дни, а тут день начался пасмурным, грозившим дождём утром. Низко плыли над Плевненской равниной густые дождевые облака; как только рассеялась мгла, начал моросить противный, до костей пронизывающий дождик.

Штурм Плевны предполагался одновременно с трёх сторон: Гривицкий редут должны были атаковать румыны, князь которых Карл незадолго до этого подписал союзный договор с Россией. Русский отряд должен был идти с Радишевской горы на атаку редута Омар-бей-табия, и, наконец, должен был атаковать турецкие позиции и зеленогорский отряд.

Ни за Гривицу, ни за Омар-табию Осман-паша, как видно, нисколько не опасался. Всё его внимание было устремлено на Зелёные горы; против зеленогорского отряда он противопоставлял лучшие свои войска...

Но и этого казалось недостаточно энергичному полководцу. Он желал раздавить отряд, смести его с высоты, ему была нужна решительная победа над войсками Скобелева и Имеретинского, и Осман-паша в памятное России утро 30 августа начал бой первым...

В пять с половиной часов утра с занятого турками третьего гребня Зелёных гор раздались первые выстрелы по донцам Чернозубова, караулившим турок на занятом накануне срединном гребне, и вслед за первыми выстрелами из Плевны показались таборы Османовой армии, наступавшие с густыми стрелковыми цепями впереди. Таборов было десять, и шли они смело, уверенно, не обращая внимания на русские пули. На срединный гребень выведен был ещё не ходивший накануне в бой эстляндский полк. Он подоспел, когда турки перестраивались в боевые колонны. Теперь преимущества, предоставляемые возвышенностями, были на стороне русских, и эстляндцы встретили турок таким плотным огнём, что даже обстрелянные, привычные к нему Османовы аскеры не выдержали и повернули обратно, спеша укрыться за своими высотами.

Скобелев воспользовался этим отступлением и уехал в Богот с докладом о бое накануне, а турки тем временем опять выползли из Плевны и двинулись напролом по Ловчинскому шоссе. Из Кришина выскочили черкесы, но Михаил Дмитриевич успел вернуться, и сам принялся распоряжаться боем. Он сумел обойти турок, но наступление свежих таборов оказалось так стремительно, огонь из Кришина и с третьего гребня столь силен, что турки не остановились. Однако бой всё-таки завязался... Вдруг в тылу у турок раздался оглушительный удар, и над Плевной взвилось огромное облако. Это удачный русский выстрел взорвал неприятельский пороховой погреб. Турки были ошеломлены взрывом, и русские с оглушительным «ура!» погнали их обратно в Плевну...