Под русским знаменем - [155]

После долгого бега он наткнулся на передовых гвардейских кавалеристов. Его приняли было за перебежчика и решили отправить под конвоем на позицию. Коралов и сам того же желал.

— Турки вышли из Плевны! — крикнул он.

— Опоздал, братец! Знаем мы эту новость, — смеясь, ответил гусар, провожавший его. — Из главной квартиры пришла телеграмма... Сам Ганецкий[71] нас сюда выслал.

На позиции дело объяснилось, и Коралова отпустили к его полку, пригрозив, впрочем, взысканием за позднее возвращение.

Опять не повезло бедняге! Он бежал, что только было сил в ногах, в надежде первым принести столь желанное всей русской армией известие и был не только уже предупреждён, но ещё и нарвался на замечание...

Положительно, судьба смеялась над Кораловым.

А великое событие готово было свершиться; сам собою развязывался крепко стянутый плевненский узел...

Целую ночь всё ближе и ближе к Виду раздавалось скрипение колёс бесчисленных возов, всё ближе слышалось дребезжание орудий, гул от массы скапливающихся в одно место людей и животных. Ясно стало, что турки решили прорваться через слабейшее место русского обложения — за Вид через тыловую позицию, где начальствовал всем завидским отрядом командир гренадерского корпуса генерал Ганецкий.

Гренадерам-сибирякам, шефом которых был августейший главнокомандующий, выпадала честь принять на себя первый натиск всей турецкой армии. К генералу Ганецкому ежеминутно неслись с аванпостов одно за другим донесения:

«Турки близко, турки подошли, турки вошли бродом в Вид!»

Кончалась долгая зимняя ночь. Поздний рассвет ещё едва брезжил. Правый берег Вида всё ещё окутывала предрассветная не расплывавшаяся туманная мгла.

Наконец, раздёрнулась туманная дымка. Широкая низина, лежавшая между Олонецкими и Терапинскими высотами, упиравшаяся прямо в берег Вида, где был каменный мост через эту реку, несколько запушённая только что выпавшим снежком, теперь чернела тысячами тысяч людей. Покатости высот тоже покрыты были роившимися, как огромный пчелиный улей, турками. Громадный обоз уже вошёл в Вид. Через реку явился новый мост, перекинутый по повозкам.

Перед русскими двигалась вся армия Османа-паши.

Предрассветная мгла ещё не рассеялась, когда над русскими завидскими позициями взвилась сигнальная ракета. Она не успела рассыпаться в ночном сумраке, как уже глухо зарокотали барабаны — принялись отбивать тревогу. Без суеты и суматохи выстроились готовые к бою гренадеры — они стали в грозные боевые колонны.

Шёл восьмой час утра.

Густо сплотившись, плечо к плечу, без выстрела, без звука вступили на мост турецкие таборы. На их место в низину сползали с возвышенностей новые, а вместо них сейчас же появлялись из прохода ещё и ещё, казалось, бесконечные массы людей.

Голова турецкого авангарда по мосту перешла Вид. Взвилась новая ракета, всё настойчивее и настойчивее грохотали тревогу русские барабаны. Генерал Ганецкий на коне промчался по фронту своих гренадеров.

Перешедшие Вид турецкие колонны в боевом порядке без выстрела, со штыками наперевес, бегом неслись на русские траншеи. На их место из-за Вида, по двум уже мостам, вползали на левый берег новые таборы.

Обрекли сами себя на смерть эти несчастные, закалившиеся за два месяца осады храбрецы. Свинцовый дождь, лившийся на наступавших из русских траншей, укладывал их на землю целыми рядами. Турки не останавливались. По трупам павших товарищей, как ураган, мчались они три версты, отделявшие русских от берега Вида. Иногда вспыхивал у них не то победный, не то приветственный клич. С русской позиции ясно был виден турецкий генерал на рыжем коне. Он командовал всей этой безумной, отчаянной атакой. По мановению его руки с громким, радостным кличем шли все эти люди на неминуемую смерть...

Это был сам гази Осман-паша.

Что-то нечеловеческое, стихийное было в наступлении турок. Не люди неслись на русские траншеи, а обезумевшие демоны в человеческом только образе, существа, вообразившие себя бессмертными, потерявшие всякую восприимчивость к физическим страданиям. Если это и были люди, то люди, уверившие сами себя, что они должны умереть, что на земле нет более для них места!

Без выстрела они ворвались в первую траншею. Сибирцы-гренадеры приняли их. Не долог был бой. Гренадеры, бывшие в траншее, легли под турецкими штыками. Немногие спаслись из них. Прошло очень мало времени, а турки ворвались уже в находившуюся за траншеей земляную батарею, где стояли орудия 2-й гренадерской дивизии. Орудийная прислуга была переколота. Турки ворвались во второй ряд траншей. Тут их приняли гренадеры Малороссийского графа Румянцева-Задунайского полка. Неистовые демоны в человеческом образе прорвали и их, но здесь они встретились со своими давнишними знакомцами — архангелогородцами и вологодцами.

Генерал Ганецкий в это время разъезжал по войскам первой линии. Он понял, что эта бешеная атака турок была только стратегическим манёвром. Жертвуя здесь тысячами, Осман-паша в то же время, полагая, что ему удалось отвлечь внимание противника, направил десятки тысяч прямо на Дунай, где он мог пробиться через заслоны и уйти от русских.