Под ризой епископа - [23]

— Не знаю, спросите их. — Фрося взглядом отыскала дружков Плотникова, сидевших на задних рядах, и указала на них рукой, — Это вот им так захотелось, они и подкинули мешок в мой двор.

— Суд располагает данными, которые подтверждены показаниями свидетелей, что кража была совершена вами, — продолжал судья. — Вот следственное дело, — он поднял со стола тонкую папку.

— Читала я дело, давали мне.

— И что же вы из него поняли?

— А то, что никакие это не показания, а чистая брехня кулаков да подкулачников.

— Подсудимая, — повысил голос судья, — мы здесь выясняем обстоятельства кражи, а не классовую принадлежность участников судебного процесса. Прошу пригласить свидетеля Плотникова, — обратился он к секретарю суда.

Показался Плотников, закрыв широким телом весь дверной проем. Люди стали перешептываться: «Сейчас все выяснится», «Брехать будет».

— Фамилия? — спросил судья.

— Плотников Константин, сын Фокея.

— Соцположение?

— Середняк я, в обчем, трудовой человек.

— В каких отношениях состоите с подсудимой?

— На одной улице живем. Пить, есть друг к другу не ходим. Она только сейчас такая тихая. А на самом деле от нее можно ждать чего угодно.

— Свидетель Плотников, рассказывайте по существу. Вы видели, как Шубина совершала кражу?

— Нет, конечно. Но и так, граждане судьи, каждому понятно, мешок с зерном сам не ходит, его надо принести. Вот подсудимая и… того… принесла его себе.

— Неправда! — выкрикнула Фрося, — Такой тяжелый мешок я и поднять-то не смогу.

— Значит, с кем-то вдвоем утащила, — объяснил Плотников. — Это отговорка.

Судья позвонил и предупредил Шубину:

— Не мешайте суду!

— А почему он врет?!

— Подсудимая, не перебивайте! — снова предупредил он. — Продолжайте, свидетель Плотников.

— Так вот, граждане, мешок с зерном был обнаружен во дворе у Шубиной. На мешке колхозное клеймо: «Красный Октябрь». Разве это не воровство? Напрасно некоторые граждане болтают, что дело-де пустяшное. Вдумайтесь, куда ведут эти рассуждения? Они сызнова ведут к пережиткам проклятого прошлого, — Плотников многозначительно поднял указательный палец, — В кутузку ее! Я кончил.

— У адвоката есть вопросы к свидетелю? — спросил судья.

— Есть. Вы, гражданин Плотников, видели, как подсудимая унесла зерно из амбара домой?

После некоторого замешательства свидетель ответил:

— Видел… видел тот самый мешок в амбаре.

— Отвечайте прямо: видели или не видели? На следствии вы утверждали, что подсудимая залезла в амбар через дыру в полу. Не так ли? Теперь же, когда вас предупредили об ответственности за дачу ложных показаний, вы не даете прямого ответа. Почему?

— Сколько можно говорить одно и то же?

— У прокурора есть вопросы к свидетелю? — спросил судья.

— Да. Вы, гражданин Плотников, точно знаете, что именно этот мешок был в амбаре?

— На нем же клеймо, — изумился Плотников. — Да неужто я врать стану? Неужто я сам себе супротивник, чтоб потом отвечать перед законом.

— Не имею вопросов, — сказал прокурор и стал записывать что-то в свою тетрадь.

— Слово свидетелю Веселову, — объявил судья. — Скажите, вы видели, как совершалась кража?

— Да не только я видел, были и другие. Кузьма хромой, к примеру, и Глебов… Вот мы и сообщили о том нашему уважаемому Куприяну Ивановичу Кожевину, за председателя сейчас который. Он вам и писал про это. Судите сами, граждане судьи ежели такое творится в нашем селе, то добра не видать. И еще, подсудимая называла свидетелей кулаками. Это оскорбление. Какой же, к примеру Плотников кулак? Ежели отца его раскулачили это совсем другое дело. Сын за отца не ответчик! У него мозоли с рук не сходят, это трудовая личность, а она, вишь, куды хватила. За это ей тоже полагается ответить, да мы не за себя, а за обчественное стоим. — Веселов сел.

— Слово предоставляется государственному обвинителю, — объявил судья.

Из-за столика встал сухой и длинный мужчина с невыразительным лицом.

— Граждане судьи, на первый взгляд, мы сегодня разбираем мелкое дело. Подумаешь: один мешок. Но факт воровства налицо. Не важно, что украдено: лошадь, овца или зерно. Воровство есть воровство. Это антиобщественное явление, его искоренять надо, и карается оно по статье уголовного кодекса. Прошу суд избрать для подсудимой меру наказания в виде лишения свободы на срок не менее двух лет, как гласит закон.

Последние слова прокурора вызвали шум, в котором ропот возмущения покрывал собою злобные выкрики в адрес Фроси. Судье с трудом удалось навести порядок.

— Суд удаляется на совещание, — сообщил он.

Из помещения никто из слушателей не вышел, опасаясь потерять место.

К конторе на взмыленном Воронке подъехал Ковалев. В зал заседания пробраться было невозможно. Пришлось удовлетвориться местом позади сгрудившихся у дверей слушателей. Димитрий и отсюда все видел и слышал, что происходило в конторе.

Совещание членов суда длилось долго. Время будто остановилось, шестеренки часов-ходиков, одиноко прижавшихся к высокой, гладко выструганной стене над судейским столом, словно бы и не цеплялись друг за друга, а крутились вхолостую. Наконец открылась дверь кабинета.

— Встать, суд идет!

Наступила тишина, какой еще не знала колхозная контора. Судья в сопровождении заседателей прошел к столу и стал читать приговор.