Под радугой - [13]
Лия уже привыкла к тому, что веснушчатый почтальон часто стучался к ней в дверь. Теперь она нетерпеливо ждала писем и беспокоилась, когда их подолгу не было.
— Видно, опять «в гостях» у немцев! — говорила она Поле Берман или Василию Петровичу, показывая им письма. — Хоть бы обошлось все благополучно! — добавляла она, вздыхая.
В одном из писем Певцов прислал свою маленькую фотокарточку, вырезанную из фронтовой газеты. На груди у него красовались медали и два ордена. У него были большие темные глаза под высоко взлетевшими бровями. Лии уже казалось, что он чем-то напоминает ее сына… И чем больше она приглядывалась к этому лицу, тем больше верилось ей, что это так…
Наглядевшись вдосталь на фотографию, Лия побежала показывать ее Поле и Даниилу.
— Не правда ли, Поля, этот Николай Певцов очень напоминает моего Сему? Ведь вы его когда-то видели в Кировограде…
Поля посмотрела, пожала плечами:
— Скажу вам… во-первых, я уже не помню, как он выглядел, ваш сын… Ведь он был еще мальчиком… Да и видела я его всего раз-другой. А потом, почему вам кажется, что он похож? Мне помнится, у вашего сына совсем другое лицо… Как ты находишь, Даниил?
— Нет, возможно, он и в самом деле немного похож… — примирительно сказал тот, желая сделать приятное Черновецкой.
— Да что вы говорите, «возможно»… — горячо возразила Лия. — Вы просто уже его забыли. Вы посмотрите — глаза! И волосы. Уж если я говорю, стало быть, знаю!
По ночам Лие снились путаные сны. В них самым причудливым образом переплетались лейтенант Певцов и ее сын…
Утром она приходила к Поле, рассказывала, что ей снилось, и та толковала эти сны к добру…
14
Постепенно Певцов занял прочное место в сердце и в мыслях Черновецкой. Нередко она ловила себя на том, что неотступно о нем думает: как там у него на фронте, не ранен ли, не случилось ли чего-нибудь?… Когда он долго молчал, она беспокоилась, думала об этом и днем, и по ночам. Этот чужой парень сделался ей так близок, что даже наяву его образ начал сливаться с образом ее сына.
Между тем письма перестали приходить. Прошел месяц, второй, а писем не было. Не иначе, думала Лия, случилось несчастье.
Наконец письмо пришло. Оно было из госпиталя и написано неровным почерком. Певцов писал, что в последний раз, когда он ходил в разведку, его тяжело ранили. Он чуть не попал в плен, его спасли товарищи.
Теперь он уже почти здоров. Недели через две-три его выпишут из госпиталя и дадут непродолжительный отпуск. Провести его он может где угодно. Но ехать ему, как ей известно, некуда.
Лия всюду носилась с этим письмом, читала и перечитывала его, ходила с ним к Поле и к Василию Петровичу. Давно уже не была она так счастлива, как в день, когда получила эту весточку.
В госпиталь она отправила телеграмму, где просила Певцова приехать к ней.
— Куда же еще ему ехать? — говорила она соседям. — Ведь у него никого больше нет!
Прошло немного времени, и прибыл ответ: он едет к ней…
В тот же день Лия привела Полю к себе в комнату. Они долго совещались, требует ли комната ремонта. Поля считала, что и потолок и стены еще вполне чистые. Но Лия решила побелить заново и комнату и коридор.
— Да, да! И коридор тоже! — решила она. — Надо, чтобы все сверкало!..
15
С тех пор как Лия Черновецкая поселилась в Биробиджане, ей почти ни разу не приходило в голову достать из сундука свои праздничные платья, сшитые еще в Кировограде, при жизни мужа. Сейчас, готовясь встретить гостя, она выглядела очень торжественно в старомодном шелковом платье, пропахшем нафталином, в черной шали, из-под которой выбивались серебряные пряди волос. Даже лицо ее как будто преобразилось, ожили глаза, и морщин, казалось, стало меньше…
Лия в последний раз поправила шаль, окинула беспокойным взглядом стены, аккуратно задернула подшитые кружевом занавески на окнах, глядевших на улицу, провела рукой по свежевыглаженной, накрахмаленной скатерти на столе и, вполне удовлетворенная, вышла из комнаты.
Прежде чем отправиться на вокзал, она, еле сдерживая волнение, поднялась к Поле, которая по случаю воскресенья не работала и хотела идти вместе с ней.
Уже третий день Лия ходила на вокзал встречать гостя, но, как разъяснили ей соседи, было еще рано.
Волнение ее с минуты на минуту нарастало. Сегодня, по всем расчетам, даже если поезд опаздывает, он должен приехать. У Лии было предчувствие, что на вокзал она идет в этот раз не напрасно.
— Ты поможешь мне его узнать, — сказала она Поле. — Ведь я тоже совсем его не знаю…
День был по-весеннему ясный, солнечный. Рельсы отливали плавленным серебром. По ту сторону линии высились крыши станционных зданий и домов разросшегося железнодорожного поселка.
С каждой минутой сердце у Лии стучало сильней. Время тянулось медленно. Чтобы хоть немного успокоиться, она стала говорить о посторонних вещах.
— Поля, — сказала она, — куда девался тот сарайчик, который, помнишь, был здесь, когда мы приехали?
Лия обвела близорукими глазами высокие станционные здания.
— Где-то там, должно быть, — ответила Поля, — может быть, снесли его совсем. Помните, какая тут была грязь? А земля, как опара, под ногами качалась… А комары… А глушь какая!.. Помните, Лия?
На дальневосточной земле, среди новостроек первых пятилеток, известен и город Биробиджан — центр Еврейской автономной области. Борис Миллер, один из старожилов области, в повести «Ясность» и во многих рассказах показывает людей, с энтузиазмом осваивающих Дальневосточный край. Среди героев повести мы видим и Эммануила Казакевича, жившего в начале тридцатых годов в Биробиджане и здесь начавшего свой путь в большую советскую литературу. Произведения этой книги отличает глубокий социальный оптимизм, любовь к людям, которые трудом своим преображают землю.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Книга посвящена жизни и многолетней деятельности Почетного академика, дважды Героя Социалистического Труда Т.С.Мальцева. Богатая событиями биография выдающегося советского земледельца, огромный багаж теоретических и практических знаний, накопленных за долгие годы жизни, высокая морально-нравственная позиция и богатый духовный мир снискали всенародное глубокое уважение к этому замечательному человеку и большому труженику. В повести использованы многочисленные ранее не публиковавшиеся сведения и документы.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
