Под позолотой — кровь - [4]

   Без осечек, все как обычно прошло без осечек, но Палач не испытал при этом гордости. Не произошло ничего особенного. Он в очередной раз продемонстрировал свое умение точно работать, а это было и так известно. Тем, конечно, кто вообще знал о существовании Палача. И еще ему было совершенно некогда радоваться. Оружие нужно чистить и кроме того…Палач поглядел на Дашу. Все как обычно, она возбуждена до предела и плохо себя контролирует.

   После того, как они сели на заднее сидение машины, и Володя плавно тронулся с места, Даша схватила руку Палача и потянула ее к себе под юбку.

   – Подожди, маленькая, немного потерпи, – тихо сказал Палач, осторожно высвобождая руку. – Я все сделаю как надо. Приедем сейчас домой, и я сделаю как тебе нравится.

   – Ну, мне же нужно, – простонала Даша, – ну как же ты не понимаешь?

   – Потерпи, хорошая, ну потерпи, – тихо сказал Палач, стараясь не прикоснуться к телу Даши.

   – Потерпи, Даша. Я вас быстро довезу, – сказал Володя.

   – Мне нужно, ты слышишь, мне нужно, – сжав руки в кулаки и закрыв глаза, прохрипела Даша, – ты же знаешь – я могу умереть! Слава, пожалуйста.

   Палач откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Во время работы он забывал, что еще имеет человеческое имя. Такое же, какое носят многие из тех, кого он так ненавидел. Люди. Палачу было за что их ненавидеть. Палач открыл глаза и взглянул на Дашу. Ей тоже было за что их ненавидеть.

Наблюдатель

   Все это мало напоминало учебное задание. Гаврилин обычно демонстрировал неплохую реакцию, и преподавателям редко удавалось на занятиях застать его врасплох. Но то было на занятиях, и слова инструкторов о том, что в реальности все будет выглядеть несколько иначе, воспринимались как обязательный ритуал.

   Море, жара, ленивая атмосфера курорта, длительная неопределенность сделали свое дело. И кроме этого, действие было направлено не против него. Если все произошедшее рассматривать как экзамен, то предназначался он для охранника. И это уж охранник должен был на него реагировать. А Гаврилин мог спокойно наблюдать за происходящим, что он и делал.

   Больше всего Гаврилина поразила собственная реакция на произошедшее. Он успел заметить, что девушка извлекла из сумочки пистолет, он заметил, как из-за угла появился мужчина, Гаврилин даже смог одновременно проследить за полетом гильзы из пистолета и появлением на горле охранника отверстия от пули. Он увидел и зафиксировал в памяти то, что появившийся из-за угла мужчина извлек из сумки автомат и уронил сумку на пол, и то, что блондинка, прежде чем вошла в павильон, спокойно высыпала свои окурки из пепельницы в пластиковый стаканчик, а сам стаканчик опустила в сумочку. Гаврилин заметил все, но ничего не предпринял.

   Нет, не то, чтобы он не успел. В мозгу у него даже не появилось мысли о необходимости что-либо предпринять. Гаврилин просто сидел как парализованный и смотрел в дверной проем павильона.

   Рев динамиков возле двери перекрывал все звуки. Гаврилин отстраненно подумал о том, что выстрелов слышно не будет, и действительно смог уловить лишь слабый рокот, наложившийся на залихватский ритм мелодии.

   Первой отреагировала дама. Может быть потому, что реакция ее была наиболее близкой к животной, а потому наиболее естественной. Дама оторвалась от своего мороженого и закричала, глядя на ноги охранника, виднеющиеся из двери. Дама не пыталась ни бежать, ни прятаться, а просто визжала, широко раскрыв рот. Ее дочь пару секунд молча наблюдала за происходящим, а потом, рассудив, что мама плохого делать не станет, тоже закричала.

   Если бы в дверях возник убийца с автоматом и начал бы стрелять, то и тогда эта пара не прекратила бы визга, а так и умерла бы с разинутыми ртами. Но проходили бесконечные секунды, а из полумрака павильона никто не появлялся.

   В голову Гаврилина пришла мысль, от которой он вначале просто отмахнулся, а потом вдруг осознал, что именно ответ на этот вопрос для него сейчас наиболее важен. Совершенно понятно, что через несколько минут, так или иначе, здесь появится милиция, и ему придется давать показания. А вот стоит ли это делать, стоит ли вступать в контакт с представителями власти, было совершенно непонятно.

   Словно в поисках совета Гаврилин оглянулся на мужика, сидевшего под деревом, и с некоторым удивлением вдруг обнаружил, что того уже нет.

   Сказочно, просто волшебно. Человек подготовленный, коим считал не без оснований себя Гаврилин, находится в ступоре, а простые обыватели уже реагируют, причем некоторые из них весьма и весьма эффективно.

   «Глас народа – глас Божий», – подумал Гаврилин и покинул кафе, перепрыгнув через низкое ограждение. Он даже успел отойти на несколько десятков метров, прежде чем в магнитофоне кафе закончилась кассета, и в наступившей тишине стереовопль дочери и мамаши прозвучал как сигнал воздушной тревоги.

   Гаврилин подавил желание ускорить шаг. Сочетание бегущего человека с душераздирающим звуковым сопровождением неминуемо вызвало бы подозрение. Гаврилин вначале остановился, а потом, заметив людей, идущих на крик, тяжело вздохнул и двинулся в ту же сторону.