Краешек солнца позади нее нырнул за горизонт, и на него упала ее тень. Он хотел рассказать ей об этом, продемонстрировать ей этот очевидный факт. Что они были половинками единого целого, полностью зависели друг от друга. Если бы он погрузился в воду, ее тоже бы туда затянуло.
Вместо этого он сказал ей спокойным тоном, который удивил его самого:
— Я сделал это. Я убил твоего отца. Я его убил и с тех самых пор не знал ни минуты покоя.
Она кивнула, опуская глаза вниз и глядя на палубу.
Держась за планшир, Торн соскользнул в воду. Вода была теплой. Ухватившись за борт лодки, он тяжело дышал. Волны, поднятые водными мотоциклами, раскачивали лодку. Она махнула в его сторону кольтом, показывая, чтобы он отплыл подальше. Ее рот был приоткрыт, глаза затуманены.
Он повернулся, оттолкнулся от борта и брассом поплыл к тому месту, где когда-то разыгралась трагедия. Где он это сделал. Вода была гуще, чем может быть вода, теплее, чем может быть вода.
И он знал — она была права. Он просто предавался здесь воспоминаниям. Приезжал сюда, сидел, уставившись в воду, и говорил себе одно и то же. Это была лишь видимость раскаяния. Он пересказывал себе всю эту историю сотни раз, и хотя каждый раз испытывал при этом острую боль, эта боль его не меняла.
Отплыв от лодки метров двадцать, Торн остановился, повернулся и посмотрел на Сару. Она сбросила с себя одежду и теперь стояла обнаженная, прижимая к себе револьвер. Подростки сбавили скорость и медленно ползли метрах в тридцати от них, поглядывая в их сторону, их мотоциклы глухо ворчали.
Торн подождал, удерживая вертикальное положение. Он чувствовал, как водоросли щекочут его ноги. Прилив уже начал сносить его к берегу.
Она покрепче ухватилась за ствол кольта и швырнула его в озеро. Он никогда раньше не видел, как она метает предметы. У нее была чертовски сильная рука.
Она перелезла через край лодки и заскользила по воде к нему. Торн, задержавший дыхание, с облегчением выдохнул и, преодолевая нарастающую силу прилива, поплыл к ней навстречу.
