Под перекрёстным огнём. Том 2 - [51]

— А есть оппозиция системная, — продолжил я. — Объясняю разницу. Несистемная — это люди, оторванные от власти. Оторванные от рычагов влияния. Системная же — ЧАСТЬ власти. Неотделимая от неё. Но настроенная в каких-то определённых аспектах… Определённых, не всех! — подчеркнул я, — против текущего курса, против генеральной линии.

Приведу пример. Оппозиционеры могут находиться в составе правительства. Они будут делать всё, согласно генеральной линии правящего конгломерата элиты, будут работать на благо ВЛАСТИ. Но в некоторых исключительных вопросах имеют своё, отличное мнение, уступать в котором не собираются. Они не против власти в целом, не против общего курса, не против людей, стоящих «у трона», но в том, что касается отстаиваемых ими вопросов… Будут тверды и подкрепят своё мнение всеми доступными рычагами.

— В элите любой страны есть оппозиция, Свет, — продолжил я подбирать аналогии. — Это нормально, это правильно. И эта оппозиция влияет на решения, принимаемые элитой в целом. А вот несистемники могут махать плакатами, могут устраивать акции, могут собирать демонстрации и митинги, но без властных рычагов ничего не добьются. Понимаешь?

— Смутно. — Света покачала головой.

— Я сейчас говорю про тебя, — выдавил я улыбку. — Ты — конкретная несистемница. Как и твои бывшие однополчане и все, с кем воевала на одной стороне. Вас вычеркнули из системы, вы, действительно, не принимаете решений, а те, кто весит много и имеет авторитет, ещё и сидят на крючке. И отхватят, если начнут мутить воду. Именно поэтому любые твои телодвижения бесполезны. Да, ты стреляла в Ноговицына и ранила его, но твои слова в СМИ — это всего лишь лёгкий ничего не меняющий шум.

— И с кем же из власти я должна сотрудничать? — язвительно фыркнула она. — Где я найду тех, кто меня поддержит? Они все воевали против нас! Против, Хуан! И поделили страну, придя к власти. Никто не захочет добровольно от чего-то отказываться, ставя под угрозу своё существование у кормушки.

— Свет, они не монолит, — парировал я. — У них у всех друг с другом свои тёрки. И этим нужно пользоваться. — Помолчал. Как же доходчиво объяснить?

— Свет, я «простил» Феррейра, а тебе нужно «простить» кого-то из них, понимаешь? — нашел новую аналогию — После чего сесть на «хвост» и проникнуть во власть. Стать системницей. А уже после этого бить эту власть изнутри.

— Сформулируй мне свои требования к власти? — подался я вперёд, повышая голос. — Сформулируй не с точки зрения малолетки Светлячка, а с точки зрения политика и государственницы? Придумай политический план, в котором нет ничего утопического, в котором все твои предложения будут реальны? Ну? Вот я поставил целью истребить высший олигархат. Это сложно, но с моими стартовыми позициями реально. А ты? Давай, раз уж нас не трогают по тревоге. Думай. Я не тороплю.

Она молчала долго. Не столько думала над планами, сколько насиловала своё мировоззрение. Наконец, выдала:

— Я хочу реабилитации всех, кто воевал на нашей стороне, Хуан. Хочу уравнивания прав. Хочу, чтобы нас не преследовали. Достаточно?

— Вот! Правильно! — вскинул я палец вверх. — Потому, что требовать, чтобы они отодвинулись от кормушки — глупо. Но умеренное требование — это пожалуйста. Ты найдёшь союзников с такими требованиями и станешь системницей потому, что в целом будешь не против генеральной линии тех, кто правит. Поняла?

Задумчивый кивок. Кажется, я её перегрузил. Может не стоило вываливать всё сразу?

— Начерно — да, — кивнула она. — Но Хуан, кого ты видишь в качестве союзника? Да меня там все ненавидят!

— Ненависть — непрактичное качество, — усмехнулся я и покачал головой. — Тупые ретрограды, настроенные на определённую волну — да, возможно. Но в политике такие не задерживаются. И твоя задача как раз помочь от таких и избавиться.

— Ноговицын! — родил я идею. — Нет, серьёзно, — продолжил, глядя, как она чуть не подавилась кофе, — он не диктатор. Она на Марсе первый среди равных, и очень этим тяготится. И как раз среди этих «равных» и сконцентрированы твои главные враги. Они не могут быть не главными врагами, вся линия их политики основана на конфронтации тех, кто победил, то есть их, с теми, кто проиграл. Тебе нужно выступить в союзе с Ноговицыным, подыграть ему, и он, придя к власти и скинув часть «равных» с марсианского олимпа выполнит все твои умеренные условия.

Помолчали. Она пыталась осознать то, что я говорю, я же пытался фантазировать, чтоб быть как можно более красноречивым. Чтоб дошло, а не просто так, сотрясти воздух.

— И как я должна сблизиться с Ноговицыным? Хуан, я стреляла в него, не забывай! Он такой же мой враг, как и остальные!

Я покачал головой.

— Он политик, и ухватится за тебя, если ты себя правильно подашь. Понимаешь, ты можешь стать олицетворением идеи общественного примирения. Ты — ключ к миру на своей планете. Александр Миротворец… Ведь звучит же! — воскликнул я. — Если он начнёт национальный диалог между вами и ими… Это гигантские перспективы! Гигантский пиар и авторитет! А его враги моментально превратятся в тех самых пердунов-ретроградов. Ведь оседлать волну национального примирения они уже не смогут — их космолёт улетит, кто первый встал — того и тапки. Они будут вынуждены противодействовать. А противодействовать национальному примирению… — Я поцокал языком. — Это слава воинственных гадов, выступающих против единого и сильного Марса. Ноговицын их утопит, Свет. И будет вынужден исполнить вашу программу, даже если не будет её хотеть, хотя в в этом сомневаюсь. Ты достигнешь своих целей без винтовки, без оптики и маскировки в красно-серых песках, боец. А всё, что для этого требуется, это поступиться принципами и простить одного единственного человека. Одного!