Под перекрёстным огнём. Том 2 - [37]

Ладно, бес со всем этим. Я ни на что не могу повлиять, а значит не стоит и дёргаться.

К кабинету Мишель, куда нас направили ещё по дороге, пока ехали, приказом по внутренней, так же шли молча. Встречные девчонки, как и охрана шлюза, смотрели расширенными глазами, особенно на меня, шушукались, но с воплями никто на шею не бросался. Наконец, остановились перед входом. Я нажал кнопку вызова, створки тут же разъехались.

— Входите! — гулко донёсся изнутри голос. Усталый, но не злой, не похожий на глас разъярённой гарпии, как я боялся.

Вошли. Мишель была занята делом — просматривала на боковой стене кабинета сцены боя, который все мы моментально узнали. Штурм дома Пепе Толстого Бочонка. Разом скривились, по команде. И как по команде же опустили головы. Мишель разложила на экране окна нескольких записей, с разных устройств разных людей, по очереди их приближала и внимательно изучала. Как раз в данный момент шла картинка со шлема Кассандры.

— Проходите, садитесь, — не глядя на нас произнесла хозяйка кабинета. — Чего встали, как вкопанные?

Девчонки переглянулись и несмело двинулись к столу. «Садитесь». То есть выволочка будет не совсем стандартная. При стандартной никто присесть бы не предложил — стояли бы, как нашкодившие котята, по стойке «смирно».

— Хуан, побудь за хозяина, угости девочек чаем с принадлежностями. — Я как раз двигал кресло чуть не споткнулся. Чего-чего?

— Да-да, ты тут всё знаешь, не стесняйся, — подтвердила она. — Мне некогда. — Она оторвала глаза от визора и скупо кивнула в сторону кухонной панели.

Бросил взгляд на девчонок — лица у всех были обалдевшие. Они тем более ничего не понимали.

Что ж, приказ дан, и я начал его выполнять. Включил и выставил чайник, фарфоровый заварник и целый поднос с вазочками со сластями — конфетами, печеньем и вареньем. Поставил на стол, принёс пустые чашки и коробку с заварками. Расставил всё это перед носом у девчонок.

Паула пришла в себя первой и с чисто аристократическим невозмутимым видом принялась чего-то насыпать, наливать и помешивать. Следом потянулась и Маркиза. Наконец, осмелели и остальные.

Мишель «вернулась» к нам, когда из всех чашек уже шёл ароматный пар, а все мы как минимум пригубили божественные напитки — кто какой себе навёл. Причём Сестрёнки действовали в выборе методом научного тыка — понятия не имели, что перед ними. Тяжело вздохнула, подошла к подносу и навела нечто ароматное ромашковое и себе. Для успокоения. Залила кипятком, вернулась, села. Медленно помешивая содержимое дымящейся чашки, обвела нас всех внимательным взглядом. Всех, кроме меня. Затем указала на визор, где шла картинка теперь уже со шлема Паулы.

— Кассандра, как ты оценишь этот штурм по десятибалльной шкале?

Патрисия пожала плечами.

— Не знаю, сеньора. Наверное, на шесть.

— А почему? — Глаза любовницы-начальницы вопросительно сузились.

Та вновь пожала плечами — разговор ей не нравился.

— Дом взят. Потерь нет.

Мишель улыбнулась.

— Ты скромничаешь. Я бы оценила его выше — на все восемь. Девять и десять — нет, но только потому, что уровень сопротивления, ожесточённость боя были так себе. — Она показно скривилась. — Бандиты думали о том, как бы выжить, а не исполнить долг по защите этой крепости. Иначе проблем бы у вас было куда больше.

— Однако, вы справились! — воскликнула она, и я понял, на самом деле тем штурмом довольна. — А победителей не судят. Потерь, действительно, нет. Что это значит? Гюльзар, ты что скажешь, что это значит?

Теперь плечами пожала восточная красавица. С истинным восточным фатализмом.

— Наверное, что раз у нас хорошо получается штурмовать дома — то этим мы и должны заниматься. А не лезть не в своё дело и охранять кого бы то ни было.

— Браво! — Мишель хлопнула в ладоши. — Рада, что вы всё понимаете. Конечно, сеньорины хотели наказать вас. И Елена, и Сирена. Вынести ваше дело на Совет. Но, думаю, мне удастся отговорить их. Вы не хранители. Не проходили подготовку хранителей. И требовать, чтобы успешно выполняли их работу, глупо. Кроме Хуана все свободны. Чашки заберите, потом допьёте, а пустые Хуан занесёт.

Угу, и тут она добрая хозяйка. Вся такая лапочка с подчинёнными. Я напрягся. Обалдевшие девчонки же встали, что-то вразнобой пролепетали и ретировались, придерживая в руках дымящиеся напитки.

Когда створки встали на место, я задумчиво усмехнулся:

— Актриса!

— Ты о чём? — не зло нахмурилась она.

— О чае.

Мишель махнула рукой.

— А, пускай. Не буду же я недопитую тару за ними мыть? Ещё чего! Вымоешь — принесёшь.

Я кивнул. Учту её «добрость».

— Знаешь, — продолжила она, разваливаясь в своём кресле, сжирая меня глазами, — почему просматриваю именно эту запись? Именно этот бой? — Я покачал головой. — Потому, что постепенно прихожу к мысли, что ты, сукин сын, в очередной раз был прав. Нам надо было брать Пепе за жабры, а не «валить». Конечно, его слова — это слова бандюгана, и Октавио всё равно бы отмазался… Но мы бы струсили с него какие-нибудь плюшки с конфетками, усилили бы позиции. Лея боялась ссориться, это наш единственный пока союзник, но практика показала, и она, и мы были неправы. Надо было его брать, пытать и предъявлять Феррейра претензии. Не рассорились бы. Зато такого, как сегодня, он никогда бы не посмел отчебучить.