Под перекрёстным огнём. Том 2 - [12]

— Не стреляй! — «приказал» «Бывалый» «Пятому». Тот в ответ кивнул. — И что? — А это Марине.

— Он убьёт вас. Убьёт в любом случае. У него такая подготовка, что вам и не снилась. Поверьте, я знаю, что говорю, я его жена.

— И кто же он такой, что у него такая подготовка? — усмехнулся этот тип.

— Не важно, — ушла благоверная от ответа, мучительно задумавшись. — Но у него «троечка» «погружения», если тебе это что-то говорит. Он прошёл «мозговёрт». — Пауза. В глазах «Бывалого» появилось осмысление — он знал, что это, не понаслышке. — Мальчики, мы просто пришли за продуктами, — продолжала она. — Нам не нужна кровь и смерть. Опустите пистолеты и бегите. Скоро здесь будет гвардия. Он не будет стрелять, если вы опустите оружие.

— Марина, уйди с линии огня, мать твою! — взревел я и сдвинулся влево, но благоверная сдвинулась тоже, намеренно держалась между нами, путая мне все планы.

— Хуан, хватит смертей! Я врач, должна лечить, а не хоронить! А вы можете убежать. — А это им. — Вы же хотите ЖИТЬ?

Не знаю, что творилось с её лицом и глазами, но говорила она настолько убедительно, что я и сам вжал голову в плечи. Её слова отдавали в черепушке каким-то эхом, и я ей ВЕРИЛ. Что всё, что она говорит, так. Мой заложник завыл, его тоже коснулась магия её убеждения, и пришлось уже мне его приласкать рукояткой по шее.

— Эй, полегче! — крикнул теперь уже «Бывалый», даже на беглый взгляд разомлевший, проникнувшийся магией голоса девочки из Северного Боливареса.

— Вы убираете оружие! — продолжала та — её больше ничего не касалось. — Не бросаете, а убираете. К себе, где оно у вас хранится. И отпускаете заложников. Хуан же отдаёт вам вашего. И вы уходите. Вместе. И никто ни в кого больше не стреляет. Всё понятно?

— Где гарантия, что он так сделает? — готов был сорваться, но из последних сил держался «Бывалый».

— Его честь. — Я аж отсюда почувствовал, как сверкнули гордостью её глаза. — Он же только что объяснил, что стреляет в того, кто сам готов получить пулю. Если вы не хотите убивать, то и он стрелять не станет. А ещё — моё слово. Слово Марины Санчес! А оно многого стоит, спросите любого в Северном Боливаресе.

— Ладно, лапанька, уговорила. — Не знаю, что чувствовал «Бывалый, но у меня от её голоса по рукам шли мурашки. — Эй, парень! — Это мне. — Как тебе то, что сказала девка?

— Я согласен, — ответил я. Поднял пистолет вверх. Не бросил, просто поднял. Тут же максимально пряча тело за своим заложником.

— Я первый! Я первый! Я убираю пистолет! Смотри, я его убрал! — завизжал «Пятый». Как он не обкакался от такого?

— Мальчишку на пол, быстро!

Через три секунды сын Виктории стоял на полу.

— А теперь беги! Пошёл вон!

— Не стреляй! Ты обещал! Я убрал пистолет!

— Не стреляю! Беги, говорю, твою налево!

«Пятый» сделал шаг, другой. Отступал спиной, руку держал около кармана с пушкой, но слишком далеко, чтобы успеть что-то сделать, если я захочу его пристрелить.

— Теперь ты?

— Надо же, и правда держишь слово. — «Бывалый был изумлён — сказать мало. Очень, очень-очень изумлён. С таким, видимо, встречался впервые.

— У нас принято его держать, — сверкала меж тем глазами, словно языческая богиня, Марина. — Отпускай Викторию!

— Конечно. Конечно-конечно! Вот, я тоже убрал пистолет… — Тип засунул ствол под куртку, правда, как и я максимально задвинувшись за корпус брюнетки. — Теперь пусть уберёт он.

— Хуан?

— Что. — В моём голосе было слишком много неохоты.

— Хуан, убирай! — скомандовала она.

— Не могу.

— Я сказала, убирай, мать твою! — взревела Марина.

Ладно, по-другому не получится. Хорошо, пусть будет так. Я тоже медленно, но аккуратно засунул пистолет под пиджак.

— Всё, убрал. Отпускай девчонку!

— Отпускаю. — Виктория была отшвырнута пендалем в сторону. «Бывалый» медленно, боком, начал двигаться по направлению к кассам, держа руки перед собой. — Теперь ты.

Я повторил пендаль в отношении своего заложника, пнув его в сторону «Бывалого».

— Ты не успеешь его вытащить. Он слеп. А гвардия на подходе.

— Я его потом вытащу. Гвардии нечего ему предъявить. А до тебя я доберусь, говнюк! Ты попал, сукин сын, и даже не знаешь, как! — лучилось злобой лицо этого выродка. — Ты убил двоих моих людей, и этого тебе не простят!

— Не слишком ли много патетики, камаррадо? — ухмыльнулся я.

«Бывалый» прыгнул. Я ждал, что он это сделает, приготовился стрелять, но он оказался проворнее. Секунда, и теперь в его руках Марина, а я вновь за тележками, и несколько новых пуль застревают в консервах, колбасе, мясе и других упаковках с едой, коей набрано достаточно много, чтобы поглотить малокалиберные кусочки свинца. Будь калибр ствола чуть поболее, тут бы мне и трындец настал. Мой прыжок, прямо на четвереньках — под ближайший кассовый транспортёр. Тележки — лишь временная защита. Теперь же пули могут лишь поцарапать пол рядом со мной.

— Ну, где ты, урод? У меня твоя девчонка, видишь? — Вскрик — он ударил Марину. Та, видно, лягнула его, так как он ударил её вновь — Выходи, что же ты спрятался? А, герой?

— Хорошо! Не стреляй!

— Хуан, не надо! — А это Марина. — Он ничего мне не сделает!

— Сделаю, малышка. Сделаю… — коварно усмехнулся тот.