Под парусом - [15]
И опустилась вдруг лодка на дно морское, и оказался царь в подводном царстве… В прекрасной лавровой роще он увидел два трона из чистого жемчуга. На один посадили его, на другой села царица подводного царства…
— Мудрый владыка крымский, — сказала царица, — отгадай загадку, которая давно меня мучает, но никто, кроме тебя, не может ее разгадать.
— Говори, царица!
— Скажи ты мне, мудрый владыка, вернется ли в Крым Врангель?
Усмехнулся царь и ответил:
— Дуля с маком!
И спустилась царица с трона, сорвала лавровую ветвь, протянула мудрому и сказала:
— Посади эту ветку у себя на земле, мудрейший из царей. Пока будут расти и зеленеть в твоем царстве лавры, никто из моих подданных не осмелится ступить в твой благословенный край…
И только кончила царица свою речь — очутился царь с лавровой ветвью на берегу…
С тех пэр в Крыму растут лавры и ни одно морское чудовище не выходит из глубин…
И никто не душит крымских детей…
И растут крымские дети комсомольцами…
Слушает старый лавр о себе легенду…
…Крымская ночь…
Ах, ночь! Ах, крымская ночь! И кто тебя выдумал?! И зачем ты такая синяя? И зачем ты такая прозрачная?! И отчего так пьянишь ароматами?!
Ах, ночь! Ах, крымская ночь!
Ты погляди только, крымская ночь, что ты с людьми творишь?!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Барышни, вам, кажется, скучно?
— Уйдите! Вы нахалы!
…Но пять минут, всего лишь пять минут крымской ночи — и голова "уйдите" уже на плече у "нахалов"…
И голос нежен… И дрожат поджилки… И бьется сердце… И кипит кровь…
Ах, ночь! Ах, крымская ночь!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какие у тебя, крымская ночь, звуки! Какие запахи! Какие шорохи! Какие шумы! А песни у тебя какие, чарующая крымская ночь! Южные песни!
Эх, красное яблочко,
Розовый цвет!
Он ее любит,
Она его — нет!
Она его не любит! Но это ничего! Она его полюбит, ведь из-под другого куста или с другой скалы уже несется, прорезая ночную тишину:
Ах, зачем эта ночь
Так была хороша…
Какие песни?! Какие южные песни?! Кипарисовые песни!
И шелестят кусты! И шепчут кусты! И прислоняются в кустах головки с бантами к головам без бантов:
— Что будет?! Что может быть?!
А на горе, на Чатыр-Даге, демон машет мохнатым крылом…
А в кустах упоенно:
Сладки песни эти!..
A демон хохочет:
Сладки песни эти?!
Может, ничего не будет…
А может… Может, будут дети…
Ах, ночь! Ах, крымская ночь!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И затихает крымская ночь. Темнеет и затихает…
И легко дышит крымская ночь…
Крымским воздухом дышит ночь…
И море тихо плещет…
Молчат лавры… Молчат кипарисы.
Ночь спит…
А за окном черные тени… За окном тишина…
Тишина… Тишина…
Ах, ночь! Ах, крымская ночь!
1924
Перевод А. и З. Островских.
[1] Это гора так называется — "Кошка". — О.В.
Крымское солнце
После ночи, после крымской (Ах, ночь! Ах, крымская ночь!) — солнце!
Солнце, солнце крымское, из-за Ай-Петри зубчатого…
Когда черно-синяя ночь молоком голубым подернется, когда чадру свою ночь сбросит, синюю чадру, темную, как вороново крыло, а море, чадру эту подхватив, в кристально чистых волнах своих отмоет, отполощет, и станет она что молозиво у первородящей, и море на себя ее накинет, вот тогда — солнце!
Оно к Ай-Петри подкрадывается тихо-тихо, а там, подпрыгнув, вдруг хлоп его золотой метлой по зубастой, неуклюжей голове! — и сразу вверх, вверх, вверх по голубому небосводу… Удирает…
Как тряхнет тут Ай-Петри седой косматой головищей, как замотает бородищей — а борода-то клочьями, а волосья-то лохмами, да ветерок только — ф-фу! — и облысел старый Ай-Петри… Ни клочка не осталось на нем руна бело-туманного!
А солнце хохочет! А солнце хохочет!.. Вверху!
И хохочут тогда волны на море, и кипарисы смеются, и лавры со смеха помирают, и веселые улыбки — на абрикосах, на винограде, на веллингтониях…
Хохочет Крым! Над Ай-Петри потешается.
Но Ай-Петри гордый, ведь он всех выше, всех старше… Он молчит.
Пускай, думает, мелюзга порезвится…
И поют тогда птицы, и гудит радостно мошкара, и ржут кони, и быстрее мотают хвостами коровы, и, захлебываясь, ревет, пуская "петуха" на не столь уж высокой, но очень громкой и препаскудной ноте, крымский осел…
И тогда море — серебристо-голубая степь, с белыми и синими на нем степными дорогами, а над дорогами — чайки, а по дорогам тем "морские ласточки" резвятся-кувыркаются, разрезая их острыми хвостами своими…
Тогда поет Крым…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А солнце выше… А солнце еще выше…
Оно играет… Оно горит жемчужно-золотым сиянием и брызги горячего золота щедрой рукой бросает и вперед, и назад, и направо, и налево…
И согревается море, и теплеют горы, и в горячей истоме шелестит хвоей черный кипарис.
А солнце выше!.. А солнце все выше!
И все живое тянется за ним… Простирает к нему сочную лозу виноград, и поднимается кедр, и пышная веллингтония вершиной своей устремляется к нему, догнать его хочет…
Горячо дышит море и дыхание свое шлет навстречу его золотым лучам…
А оно выше! А оно еще выше!
С высоты недосягаемой льет солнце на все живое силу свою горячую, и нежит все, и наливает соками, и бродят соки, бурлят и бунтуют…
И в соках тех, как во чреве материнском, взращивает природа плоды свои…
Горячи эти соки…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.