Под одной крышей - [103]

— Такие уж они. Не обращайте на них внимания, со временем привыкнете. Думают, что теперь тоже нужно дрожать за кусок хлеба, как в прежние времена, поэтому-то и косятся на всякого новенького, забывая, что теперь мы сами все решаем, фабком… Сейчас я покажу вам шлихтовальный цех.

Они вошли в помещение одноэтажного корпуса слева. Двое мужчин, широко улыбаясь, приветствовали Балажа Тота.

— Наконец-то и к нам пожаловал! — воскликнул один из них, худенький паренек с нежным, как у девушки, лицом. Он прислонился к станку и вымазанными маслом руками свернул цигарку, а другой довольно сильно хлопнул Балажа по спине, но тот лишь слегка повел плечами, словно отгоняя назойливую муху.

— Новая ученица, — представил он Мари. — Покажите ей, как вы тут работаете, а то эти женщины готовы навечно зачислить ее в подносчицы.

— Что ж, можно, но у нас особенно учиться нечему. — Паренек с девичьим лицом посмотрел на Мари, разглядывавшую часы, установленные перед станком, и тут же стал объяснять ей: — Этот прибор замеряет температуру шлихтовального барабана, шлихта должна иметь определенную температуру, в зависимости от плотности основы. Но для вас, наверно, и основа — китайская грамота?

— Ничего, научусь, — уверенно сказала Мари.

— Вот это, я понимаю, ответ, — приветливо кивнул паренек.

Во дворе Балаж Тот сказал:

— Имейте в виду, на первых порах вас будут заставлять мыть полы, но вы приглядывайтесь к работе: какую облюбуете, та и будет вашей. Пока ни на кого особенно не надейтесь, тут еще много придется повозиться, люди разные, в общем, сами увидите. Фабрику совсем недавно приняло Управление по надзору за бесхозным имуществом. Здесь еще найдутся и такие, кто не прочь, чтобы вернулся прежний хозяин. Но скоро мы наведем порядок. Ну идите, Шандора найдете в цехе, они таскают ящики.

По сравнению со страшным грохотом станков в ткацком цехе в этом большом, светлом помещении было тихо, не слышалось разговоров, стука шагов, фигуры маячивших вдалеке женщин казались почти неподвижными. Временами раздавалось гулкое уханье — таким условным знаком они звали к себе девушек-подносчиц или появлявшегося среди станков в белом халате наладчика. Мари разыскала Шандора в узком промежутке между двумя рядами ящиков, он коротко распорядился:

— Принесите ведро горячей воды и половую тряпку.

Мари хотела спросить откуда, но промолчала. Вышла во двор, заглянула в каждую дверь корпуса слева — она уже знала, что справа, за дверями с именными табличками, находятся служебные кабинеты. Перед шлихтовальным цехом она чуть замедлила шаг, и, когда уже решила пройти мимо, в дверях появился паренек с девичьим лицом и спросил, что она ищет.

— Ах, вот оно что, горячую воду! Что ж, спросите у тетушки Сабо, возле проходной, там ее закуток и весь инвентарь для уборки. Между прочим, я тоже Сабо, — он протянул руку, — Михай Сабо. Если что-нибудь понадобится, найдете меня здесь.

После того как убрали ящики, Мари подмела, а затем содовой водой вымыла цементный пол; в это время Шандор нагрузил тележку ненужными картонными бобинами, Мари пошла следом за ним, поднимала скатывавшиеся бобины, толкала тележку. А потом она раз двадцать проделала этот путь до подвала и обратно одна, не проронив ни звука. Один раз ее тележка чуть задела тачку, которую толкала хилая девочка лет пятнадцати.

— Вы что, ослепли? — рявкнула та и с силой оттолкнула тележку.

Медленно тянулись часы, казавшиеся неделями. Наконец цех пришел в движение. Женщины достали свои сумки, одни остались у станков, другие уселись на пол вдоль стены, пристроив на коленях кастрюльки. Лохматая шатенка с пухлыми губами, облокотившись на свой станок, с зеркальцем в руках красила губы, не обращая никакого внимания на насмешки по ее адресу. Мари отложила тряпку, подошла к большой, не похожей на другие, снабженной множеством зубьев машине у стены и с любопытством принялась разглядывать ее.

— Не прикасайтесь мокрыми руками!

Позади нее стояла, уплетая лепешку, Герец. Она отрывала огромные куски и с жадностью запихивала их в рот.

— Я осторожно, — сказала Мари. — Который теперь час?

— Десять. Можете перекусить, если есть что.

— Я не захватила.

— Дело хозяйское. — И она отошла в сторонку.

Мари стояла у машины, опустив голову, наблюдала за движением ремизок вверх и вниз; это бёрдо, «оно предназначено для прибивания утка к ткани», — слышала она голос Балажа Тота и повторяла про себя как урок: «…оно предназначено для прибивания утка к ткани…» Эта Герец не иначе как беременна, наверно на восьмом месяце, и поэтому такая злая…

Она подошла к ведру, намочила тряпку и, водя ею по цементному полу, вслушивалась в разговоры женщин.

— И долго еще ждать то обещанное масло?

— Сам черт пусть ест это растительное масло, раньше я никогда не держала его в доме, меня от одного запаха мутило…

— Но на худой конец пусть хоть такое дадут, коли обещали!

— Бобами и горохом приходится набивать брюхо, я бы с удовольствием съела кусочек белого хлеба, но в фабкоме только языком болтают…

Теперь, за работой, время шло быстрее. На Мари никто не обращал внимания, и вдруг она увидела, что женщины собираются. Она сняла фартук и выжала тряпку, там, где стояли раньше бобины, остались бумага и солома. Мари подмела, оставив весь мусор в углу. Шлепая, к ней приближался седой Шандор и еще издали закричал: