Под одной крышей - [11]
Я сразу же пожалела об этом. О том, что я сказала и как я это сказала. Громко. Яростно. Во мне много вещей, но жестокость — не одна из них. Неважно, что Лиам Хардинг демонстрирует эмоциональный диапазон грецкого ореха, я сказала что-то обидное и должна извиниться перед ним. Не то чтобы я особенно хотела, но я должна. Проблема в том, что я просто не могу остановить себя от продолжения. — Почему ты вообще здесь, Лиам? Такие люди, как ты, живут в особняках с неудобной бежевой мебелью, семью ванными комнатами и слишком дорогим искусством, которое они не понимают.
— Такие люди, как я?
— Да. Такие, как ты. Люди с нулевой моралью и слишком большим количеством денег!
— Почему ты здесь? Я предлагал купить твою половину около тысячи раз.
— И я сказала «нет», так что ты мог бы избавить себя от девятисот девяносто девяти из них. Лиам, у тебя нет причин хотеть жить в этом доме.
— Это дом моей семьи!
— Это был дом Хелены, так же, как и твой, и…
— Хелена, блядь, мертва.
Проходит несколько мгновений, прежде чем слова Лиама доходят до сознания. Он резко выключает плиту, а затем стоит полуголый перед раковиной, обхватив руками край стойки и напрягая мышцы, как гитарные струны. Я не могу перестать смотреть на него, на эту гадюку, которая только что упомянула о смерти одного из самых важных людей в моей жизни с такой злобной, пренебрежительной небрежностью.
Я собираюсь уничтожить его. Я собираюсь истребить его. Я собираюсь заставить его страдать, плевать в его дурацкие смузи, разбивать его пластинки одну за другой.
Только вот Лиам делает что-то, что меняет всё. Он поджимает губы, щиплет себя за нос, затем вытирает лицо большой измученной рукой. Внезапно в моей голове что-то щелкает: Лиам Хардинг, стоящий прямо передо мной, устал. И он ненавидит это, всё это, так же сильно, как и я.
О Боже. Может, моё жаркое из брокколи действительно воняло, и мне следовало положить его в контейнер. Может быть, саундтрек «Frozen» может быть немного раздражающим. Может быть, я могла бы расписаться за эту дурацкую посылку. Может быть, я бы тоже не очень хорошо отреагировала на то, что кто-то пришел жить под моей крышей, особенно если бы у меня не было права голоса.
Я прижимаю ладони к глазам. Может, я и есть та самая сволочь. Или, по крайней мере, одна из них. Боже. О Боже.
— Я… — Я ломаю голову в поисках того, что сказать, и ничего не нахожу. Потом какая-то плотина внутри меня прорвалась, и слова вырвались наружу. — Хелена была моей семьей. Я знаю, что ты не ладишь со своей семьей, и… может быть, ты ненавидел её, я не знаю. Конечно, она могла быть очень сварливой и любопытной, но она… она любила меня. И она была единственным настоящим домом, который у меня когда-либо был. — Я осмеливаюсь взглянуть на Лиама, наполовину ожидая насмешки. Язвительного комментария о Хелене, который заставит меня снова захотеть ударить его. Но он смотрит на меня, внимательно, и я заставляю себя отвести взгляд и продолжить, прежде чем я успею передумать. — Я думаю, она знала это. Я думаю, может быть, поэтому она оставила мне этот дом, чтобы у меня было что-то вроде… чего-то. Даже после того, как её не станет. — Мой голос срывается на последнем слове, и теперь я плачу. Не так как я рыдала, как при просмотре «Короля Льва» или первых десяти минут «Вверх», а тихие, редкие, непримиримые слезы, которые я не надеюсь остановить. — Я знаю, что ты, вероятно, видишь во мне какого-то… пролетарского узурпатора, который пришел, чтобы завладеть твоим семейным состоянием, и поверь мне, я понимаю это. — Я вытираю щеку тыльной стороной ладони. Мой голос быстро теряет тепло. — Но ты должен понять, что пока ты живешь здесь, потому что пытаешься доказать какую-то свою точку зрения, или для какого-то соревнования, эта груда кирпичей значит для меня весь мир, и…
— Я не ненавидел Хелену.
Я удивленно поднимаю глаза. — Что?
— Я не ненавидел Хелену. — Он смотрит на свой наполовину приготовленный омлет, всё ещё шипящий на плите.
— О.
— Каждое лето она уезжала из Калифорнии на несколько недель. Как ты думаешь, куда она уезжала?
— Я… она просто говорила, что проводит лето с семьей. Я всегда думала, что…
— Сюда, Мара. Она приезжала сюда. Спала в комнате рядом с твоей. — Голос Лиама звучит резко, но выражение его лица смягчается, чего я никогда раньше не видела. Слабая улыбка. — Она утверждала, что проверяла мои планы по загрязнению мира. В основном, она пилила меня по поводу моего жизненного выбора в перерывах между встречами со старыми друзьями. И частенько надирала мне задницу в шахматы. — Он хмурится. — Я уверен, что она жульничала, но я никогда не мог этого доказать.
— Я… — Должно быть, он всё это выдумал. Конечно. — Она никогда не упоминала тебя.
Его бровь приподнимается. — Она никогда не упоминала тебя. И всё же ты была в её завещании.
— Но… Но, подожди. Подожди минутку. На похоронах… Я думала, ты не ладишь со своей семьей?
— О, нет. Они претенциозные, осуждающие, перформативные засранцы — и я цитирую Хелену. Но она была другой, и я с ней ладил. Я заботился о ней. Очень. — Он прочищает горло. — Я не знаю, с чего ты взяла, что я не заботился.
Оливия — аспирантка-биолог, которая не верит в любовь. Пытаясь убедить свою лучшую подругу в том, что у нее есть отношения, она целует первого, кто попадается ей на глаза. К удивлению Оливии, симпатичный преподаватель Адам решает ей подыграть.
Ничто так не поднимает любовь на новый уровень, как небольшое соперничество между учеными. Мара, Сэди и Ханна — прежде всего подруги, и всегда — ученые. Несмотря на то, что их сферы деятельности могут привести их в разные уголки мира, все они могут согласиться с универсальной истиной: когда речь идет о любви и науке, противоположности притягиваются, а соперники заставляют вас гореть… По логике вещей, Сэди знает, что инженеры-строители должны строить мосты. Однако, как женщина из STEM, она также понимает, что переменные могут меняться, и когда вы часами торчите в крошечном нью-йоркском лифте с мужчиной, который разбил вам сердце, вы заслуживаете права сжечь этот мускулистый белокурый мост дотла.
Потребуется морозная местность Арктики, чтобы показать этим соперничающим ученым, что их химия горит жарко. Мара, Сэди и Ханна — прежде всего подруги, и всегда — ученые. Несмотря на то, что их области исследований могут забрасывать их в разные уголки мира, все они могут согласиться с универсальной истиной: когда речь идет о любви и науке, противоположности притягиваются, а соперники заставляют вас гореть… У Ханны плохое предчувствие на этот счет. Мало того, что аэрокосмический инженер НАСА оказалась ранена и застряла на отдаленной арктической исследовательской станции, так еще и единственный человек, готовый взяться за опасную спасательную операцию, — ее давний соперник. Йен был для Ханны кем угодно: злодеем, который пытался наложить вето на ее экспедицию и разрушить ее карьеру, мужчиной, который являлся ей в самых восхитительных снах… но он никогда не играл роль героя.
Если бы ваш босс был самым известным рок-музыкантом на планете, вы стали бы совмещать полезное с приятным? «Меня зовут Мег Стайлз. Сегодня моя отвальная вечеринка. Что за песню мы с подружками поем в караоке? Ее написал один из крутейших рокеров планеты. И завтра я переезжаю к нему. Серьезно! Я даже не шучу. Ну, может, я немного вас обманываю. Видите ли, мы с ним еще ни разу не встречались…» Став личным помощником плейбоя Джонни Джефферсона, Мег ведет в гламурном Лос-Анджелесе жизнь, полную шикарных вечеринок и закрытых мероприятий.
У Блейк Кастер в течение долгого времени были эмоционально тяжелые отношения с Джастином, и с тех пор она не может внятно объяснить, что в ее понимании означает «нормальные отношения», поэтому она цепляется за одну вещь, которая прочно поддерживает её на плаву — её страсть к экстремальной погоде. Спустя три года, получив степень по метеорологии, она встречает профессионального охотника за ураганами Дэша Лексингтона, который столь же великолепен, сколь и смел. Мгновенно признав её увлеченность и навыки по анализу погодных условий, он находит для нее место в своей дружной команде охотников за ураганами.
Он подготовил свою семью ко всем опасностям, всем катастрофам, известных человечеству. За исключением одной, той, что на них обрушилась. Жизнь 16-летней Николь перевернулась с ног на голову в ту секунду, когда её отец принял решение о переезде в дальний район предгорья Сиерра. Их семья оказалась без всех привычных удобств. Не подумайте, Николь вовсе не неженка. Она обучена охоте и знает, как построить все необходимые в быту вещи - отец подготовил её ко всем возможным сценариям катастроф, что только могут произойти.
Когда 26-летняя Риз поступает в аспирантуру университета и занимает должность помощника преподавателя по литературе, то и не подозревает о том, что неприятное столкновение со студентом приведет к тому, что она найдет в нем, так называемые, «трифекта»: три качества, которые Риз находит неотразимыми в мужчине. Этот студент внешне привлекательный, умный и немного грубый. Она не собирается ничего делать с этим открытием. На этого парня, у нее нет никаких долгосрочных планов. Но все знают, что происходит даже с самыми продуманными планами… Джейсон - взрослый мужчина 28-ми лет, закаленный и травмированный своим жизненным опытом.
Много лет назад в подсобной комнате старого института произошли странные события, неясные следы которых хранятся там по сей день. Главная героиня романа Кристина поступает на первый курс Медицинского института и даже не подозревает, какие тайны скрываются в стенах здания. Удастся ли ей распутать клубок загадочных явлений и поставить точку в истории, что никак не может закончиться?
Когда Кэсси Тейлор встретила в театральной школе Итана Холта, между ними пробежала искра. Она была прилежной актрисой. Он был плохишом в кампусе. Но один судьбоносный выбор на кастинге «Ромео и Джульетты» изменил все. Как и персонажи, которых они играли, роман Кэсси и Итана казался предначертанным. До тех пор, пока он не разбил ей сердце и не предал ее доверие. Теперь первосортный сердцеед вернулся в ее жизнь, и переворачивает ее с ног на голову. Одним прикосновением. Вновь им достаются романические персонажи, и они вынуждены противостоять неудержимым воспоминаниям о душераздирающих падениях, и ускоряющих пульс взлетах их тайной интрижки в колледже.