Под необъятными небесами - [37]

Примерно через пол часа киты погружаются и больше не выныривают. Мы больше не видим их и понимаем, что уже слишком поздно для захода в лагуну.

Возвращаемся назад, уже четыре часа. Но мы так возбуждены тем, что только что видели, да ещё от страха провести ночь в море с этими гигантами, решаем всё-таки попробовать войти.

Карло на краспицах. Он находит пляж и, кажется, вешку. Берём азимут на восточную оконечность самого маленького островка и идём в направлении единственной точки, где длинная волна, идущая с океана, не образует белых барашков, разбиваясь на коралловом барьере. Идём на минимальной скорости, держа эскиз лагуны перед глазами. По мере того как углубляемся в проход, вода успокаивается и шум прибоя затихает за кормой. Неожиданно с краспиц раздаётся крик.

— Назад! Полный газ назад!

Хватаюсь за рычаг управления двигателем, сердце уходит в пятки.

Несколько секунд и лодка останавливается. Отходим назад на несколько метров, переключаю на нейтраль.

Может быть пляж был не тот, может быть вешки уже нет, но перед нами коралловый барьер и слева по борту тоже. Пытаемся понять, в чём дело, разглядывая рисунок, тем временем минуты проходят, свет меркнет. Глубина четыре метра, и хоть всё кажется спокойным, если мы останемся здесь на ночь, рискуем сесть на мель во время отлива.

— Спокойно. Подумаем, что можно сделать. — Карло умеет всегда оставаться спокойным. Ну или почти… — Очень просто…а что это за звук? — Я вижу не очень хорошо, но слух у меня тонкий.

— Ничего не слышу.

— Слушай. Кажется звук мотора.

Из за мыса, за который мы должны были зайти, чтобы оказаться в защищённой лагуне, появляется пирога с подвесным мотором. Она медленно приближается и кто-то на неё подаёт нам сигналы. Пирога подходит ближе и я начинаю различать черты лица человека сидящего за рулём.

— Эй, да я его знаю. Я его уже видела.

Лодка подходит к нашему борту и улыбающийся человек глушит мотор и протягивает руку: — Привет Карло и Лиззи.

Это Бенно. Подаю ему руку и помогаю подняться на борт, чтобы обнять. Это наш друг, немец. Мы потеряли его в Венесуэле. Он сбрил бороду и сменил свой облупленный динги, поэтому мы его сразу не признали.

— Зодиак капут. — говорит он, с гордостью показывая на новый тендер.

Мы встретились в Венесуэле. Он уехал из Германии, потому что у него были проблемы с сердцем. Он не знает английского, не знает навигации, не подозревал о существовании лоций (так как он читает только по немецки), плыл вдоль берега используя туристические дорожные карты. Тем не менее, на своей 14 метровой лодке с двумя мачтами, они дошли до Венесуэлы. Он и его жена, мясник по профессии. Она говорит только по немецки, на Франкфуртском диалекте и целыми днями готовит, вяжет крючком и поддерживает чистоту на лодке. Когда мы только познакомились, он попросил нас помочь несколько дней в плавании по атоллу и на якорных стоянках.

В конце концов решили, что мы пойдём впереди, а он за нами. И так около десяти дней. Когда у него случались какие-нибудь проблемы, он вызывал нас по рации и кричал: — Карло! Карло! Но не мог объяснить, что случилось. Тогда мы ложились в дрейф, чтобы дождаться его, а он делал то же самое, и, прежде чем до него доходило, что нужно подойти к нам, проходило минимум пол часа.

Через несколько дней мы уже не могли.

Приближалось Рождество и мы решили провести его одни на Лос Авес, группе необитаемых островков в двадцати милях на запад от Лос Роше и потом отправиться в Панаму. Но как сказать об этом Бенно, который следует за нами по пятам, даже на пляже и в воде, когда ныряем и дал нам понять, что для пущей безопасности хотел бы пройти с нами последний участок Карибского моря? Мы придумали хитрый план.

— Завтра (24 декабря), скажем, что идём в Панаму. Вот увидишь, он не пойдёт, немцы чтут традиции сильнее, чем итальянцы. — Предложила я.

— Уверена? А если всё-таки решит идти с нами?

— Тогда через несколько миль придумаем какую-нибудь отмазку.

Скажем, что сломался ветрорулевой и нам нужно вернуться. Пусть идёт сам.

Следующее утро застало нас в пути на запад, Бенно шёл сзади. Он ни секунды не раздумывал, когда мы сказали, что собираемся выходить. Показал нам часы и перевёл стрелки на пол часа назад, давая понять, сколько времени ему понадобится, чтобы выбрать якорь. У него сломалась лебёдка и он не мог сильно напрягать спину.

И тут раздаётся крик Карло: — Перо ветрорулевого сломалось.

Переломилось пополам!

Бог покарал нас, ветрорулевой сломался на самом деле!

Потребовался добрый час, чтобы разъяснить Бенно, что у нас проблема, но он, хоть ничего и не понимал, тенью следовал за нами к Лос Авес.

И так, первое в кругосветке Рождество мы отмечали на необитаемом атолле, ремонтируя Джованни. Вокруг никого, только пожилой немец, играл на губной гармошке Stille Nacht. Мы уже привыкли к нему. Через три дня, вместе вышли на Панаму и на этот раз, не желая того, потеряли его в первую же ночь. Он упорно ходил только под бизанью и генуей, не поднимая грот. Ночью, глядя, как его огни становятся всё ниже, я кричала ему в рацию:

— Benno! Put the main sail on. OK.

— Main sail much work, much work.