Под немцами - [153]

§ 8

Обобществленные сады и плодово-ягодные питомники в бывших колхозах в целях их сохранения и рационального использования временно остаются в ведении Уездного управления.

§ 9

Решающим фактором в деле успешного выполнения плана весеннего сева является обеспеченность крестьянского населения тягловой силой. Нагрузка работ на каждую лошадь в некоторых населенных пунктах в значительной степени будет превышать существующие нормы. Для более успешного разрешения этого больного вопроса

Уездное управление решило передать лошадей в полную собственность населения.

Первоочередное право на собственную лошадь получают бойцы охраны, полиции и сотрудники, а также хозяева, которые добросовестно выполняют государственные повинности и сохранили лошадей в хорошей упитанности.

Лица, не выполнившие госповинностей, плохо содержавшие своих лошадей, в то время как корова его находится в хорошей упитанности, получают лошадей в последнюю очередь.

Все хозяйствующее население должно твердо помнить, что ни одного клочка земли не должно остаться незасеянным, это наш долг и наша обязанность на деле показать немецкому народу, что за их помощь в освобождении нас от ига большевизма мы полностью отблагодарим как выполнением плана сева, так и сдачей причитающегося с нас натурналога и других повинностей.

Бургомистр уезда Б. Каминский

Документ 3

Верховному командованию 2-й армии[723].

26 апреля 1942 года

.. Брониславу Каминскому 41 год. Он родом из Витебска[724]. Его отец был поляком, а мать — немкой. Учился в Ленинграде и, зарабатывая на свое обучение, достиг звания инженера со специальностью по производству красок. Студентом он вращался преимущественно среди бухаринцев, которые, как известно, вели решительную борьбу против коллективизации деревни. В 1929 году Каминский, вместе с другими, подписал протест бухаринской группы[725], направленный против заведения сталинского аграрного порядка. Спустя годы эта его подпись стала его несчастьем. В августе 1935 года он был неожиданно арестован и обвинен в связи с германскими и польскими агентами (статья 58, пункт 6)[726]. После месяцев заключения от него потребовали, чтобы он признал свою связь с иностранными осведомителями. Так как он от этого отказался, то его заставили стоять 26 часов и вынесли лишь тогда, когда он потерял сознание. Спустя несколько дней ему сообщили, что по постановлению НКВД[727] он приговорен к 10 годам ссылки за то, что в 1929 году был одним из подписавших заявление бухаринцев.

Сперва его доставили в Москву, в Бутырку, откуда он с этапом был отправлен на Урал. Он попал в Нижнетагильский концлагерь, в районе Челябинска. В этом лагере находились почти исключительно интеллигенты, которые работали там на рудниках. Это были главным образом врачи, доценты, инженеры. Духовное состояние их было превосходным и представления о морали очень высокими. Среди заключенных была также значительная группа бухаринцев. Они, как и другие заключенные, сравнивали коллективизацию с крепостным правом и были поэтому, в первую очередь, резкими противниками красной аграрной политики.

Все время своего заключения Каминский категорически отказывался подать просьбу о помиловании. Он не чувствовал за собой вины, так как не нарушил законов страны, а только подписал внутриполитическое заявление протеста. Но об освобождении Каминского хлопотала в Ленинграде его мать[728], и ей, при помощи одного друга, удалось добиться для Каминского смягчения наказания в форме поселения в Европейской России. После пятилетней ссылки Каминский прибыл на место принудительного поселения в Локоть, и был назначен главным инженером местного спиртового завода С тех пор Каминский и проживал в Локте.

В концлагере постоянно велись политические разговоры, и там Каминский решил посвятить себя русской национальной и социальной идее. Знания, которые привели его к усвоению этой идеи, он приобрел главным образом в Ленинграде, там удалось получать запретную литературу. О национал-социализме он беседовал в первую очередь с немецкими инженерами. В особенности некий инженер Шварц, работавший на ленинградском лазурном заводе «Республика», много рассказывал Каминскому о национал-социалистическом мировоззрении, которое они и обсуждали. В клубе инженеров в Ленинграде, где встречались немецкие, английские и финские инженеры, русские в общем имели возможность участвовать в разговорах о событиях на Западе. Но сведений о каком-либо национально-русском движении в эмиграции ни Каминский, ни его друзья не имели. По словам Каминского, он и его друзья пришли к мысли о создании национал-социалистического отечества прежде всего путем сравнения положения России и [существовавшего. — К. А.] за границей.

Каминский, кстати, рассказывает, что в тюрьме он слышал от одного судьи, что в 1935 году была раскрыта организация национальной русской партии. Члены этой небольшой группы были немедленно ликвидированы[729]. Что же касается эмигрантов, то Каминский заявляет, что он отвергает эмигрантов из царской России или монархистов («цареэмигрантов»), но что он охотно привлечет к себе все жертвы большевизма, которые эмигрировали в последние годы, ибо они нужны для построения русской национальной организации.