Под небом Италии - [40]

– Сир, ради всего святого, окажите любезность, уйдите и дайте мне спокойно домыться.

Она изо всех сил старалась, чтобы ее голое звучал высокомерно, как положено при разговоре с варваром, но, вспомнив его недавний смех, почувствовала, как лопается мыльный пузырь ее величественности. И поглубже погрузилась в воду, молясь только о том, чтобы Бельдан не заметил ее наготы и не посмеялся и над этим.

– Вы меня нашли, предупредили, – Франческа явно сбивалась с тона, – теперь возвращайтесь к своим людям. Я тоже скоро приду. Как только оденусь. – Против всякого здравого смысла она надеялась, что ее послушание понравится рыцарю и он уйдет. Но, зная его вредный характер, нисколько не удивилась, когда он медленно опустился на берег у кромки воды.

– А вы вели себя прекрасно. – Франческа с ужасом заметила, что он ей подмигивает. – И там, в лагере, дали фору... как вы изволили выразиться?.... ах да, моей кровожадности.

Возмущение подхлестнуло ее не хуже кнута. На секунду Франческа даже забыла о своей наготе.

– Кто-то же должен был держать оборону. В самую трудную минуту вы, как обычно, отсутствовали, хотя только что сказали, что нас могли отыскать и убить. Откуда мне было знать, что это ваши люди?

– Оттуда, что я обещал за вами присматривать.

Франческа фыркнула:

– Вы и раньше давали обещания, а потом рвали их. Благодаря вашим обещаниям я прикована к постели старой девы.

– Вас в ней держат собственные нелепые действия. Но еще можно все исправить. Для начала чаще распускайте волосы, и оковы станут слабеть.

– Закон гласит, что распущенные волосы – удел проституток, – возразила Франческа. – Вы приехали из Флоренции и не можете этого не знать. А теперь извольте перестать меня разглядывать, словно вы впервые видите голую женщину, и удалитесь, чтобы я могла спокойно одеться.

– Но мне нравится вас разглядывать. Я давно подозревал, что под всеми этими фартучками и туниками скрывается нечто интересное.

– Все равно в этой тьме ничего не рассмотрите. – Графиня покосилась на воду, чтобы убедиться в правоте своих слов.

– Я достаточно вижу, чтобы заключить: ваши груди способны воодушевить парочку-другую трубадуров. Я же к ним прижимался в тот вечер, когда мы целовались.

– Вы ужасны. Просто невыносимы. Как вы можете напоминать о минуте моей слабости?

– Я говорю о поцелуе, а не о слабости. И насколько помню, мы целовались дольше минуты.

– Вы не джентльмен! – воскликнула она. – Вояка, нацепивший золоченые шпоры! Нечего с вами разговаривать.

– Кстати, о Флоренции. – Бельдан словно не расслышал ее колкости. Его длинные пальцы перебирали кружева на ее тунике. – Прежде чем подъедем к воротам города, сожгите одежду, взятую с собой. Я куплю новую. А это – обноски Бланш, и выглядят соответственно. Не хочу, чтобы люди говорили, что мой брат был некогда помолвлен с нищенкой.

– Как вы смеете разговаривать подобным тоном! Дуччи-Монтальдо были римскими сенаторами и с головы до пят одевались в шелка, в то время как Арнонкуры заворачивались в козлиные шкуры и молились деревьям.

– Во Флоренции мы найдем все, что нужно. В городе процветает гильдия портных, а я знаком с ее лучшими представителями.

– Догадываюсь, каков повод знакомства: небольшие подарки за небольшие услуги.

– Если вас беспокоят деньги...

– Я вам не шлюха! – возмутилась графиня. – И не принимаю подарков от мужчин.

Но Бельдан снова не заметил ее ярости и спокойно закончил:

– О деньгах не тревожьтесь – хватит на все.

– Поверьте, я способна расплатиться за себя сама. И за мать, и за нашу служанку. У нас скромные желания, значит, и траты незначительные.

– Хорошо, хорошо, расплатитесь. Но только не золотыми флоринами. А теперь закройте рот, быстро одевайтесь и следуйте за мной в лагерь. Кажется, нам предстоит война.

Только что такой вальяжный, Бельдан снова превратился в полководца.

– Пять минут на сборы, не больше!

Франческа хотела не торопясь надеть всю свою одежду и, словно доспехами, защититься от его проницательного взгляда, но рыцарь не дал ей времени.

Что-то сильно его взволновало. Он по-прежнему смотрел на нее, но графиня достаточно узнала этого человека, чтобы понять, что он встревожен: складка прорезала лоб меж бровей, скулы обострились. Никаких иных признаков не было, но Франческа почла за благо поспешить.

К ее радости, солдаты Золотого войска куда-то испарились. Как только ужин подошел к концу, Бельдан приказал ложиться спать. Его тон был таков, что беспрекословно подчинилась даже графиня де Монфор. А у ее ног пригрелась угомонившаяся болонка. В палатке погасили свечу. Но ее обитатели не спали – Франческа это чувствовала. И знала: когда бы она ни появилась там, ее станут расспрашивать.

А пока они остались вчетвером – она, Бельдан, Ги и Кристиано. Их окутывала тьма. Свет давал лишь затухающий костер, и его блики отражались на влажных волосах графини. Они так и остались распущенными, и Франческа, просушивая пряди у костра, время от времени медленно проводила по ним рукой.

– В Бари умер Людовик Анжуйский.

У Франчески перехватило дыхание. Ей показалось, что слова извергла сама ночь.

– Судя по всему, – продолжал рыцарь Арнонкур, – это для нас хорошая весть. Потому что появляется возможность без особого труда прикарманить много золотых флорентийских флоринов. Это сделать надо, и сделать решительно.