Под нами Берлин - [102]

2

Ни одной бомбы на наши войска! С таким девизом мы поднялись в воздух в канун Первомая. Курс — на юг. Восточная половина рассветного неба празднично розовеет.

Западная, кутаясь еще во мгле, тускло мигает угасающими звездами. Внизу темнотой стелется земля. Ночь тает, но в ней еще красно-синими факелами заметно дыхание наших «яков».

Так рано редко приходится подниматься в небо. И может быть, поэтому в такие минуты, когда еще не разогреты нервы, всегда с волнующим любопытством смотришь на быстро меняющиеся картины рассвета. Восток, как он красочен! И все же приходится не спускать глаз с мрачного запада. Там, параллельно линии нашего полета, — фронт. Там гнездится опасность.

Пройдено сто километров. Черными петлями показался Днестр. Солнце еще не успело разлиться по земле. Зато оно, словно стосковавшись за ночь по людям, игривой — белизной хлещет по нашим самолетам, слепя глаза. И верхушки снежных Карпат, кажется, кипят солнцем — до того ярко светятся горы. И свет везде так густ, что я начинаю опасаться — не проглядеть бы в нем появление противника. Да и внизу тень, как маскировочный халат, может укрыть от наших глаз вражеские самолеты.

Наконец, солнце смахнуло и последние следы ночи с земли. Внизу все засияло утренней свежестью. Видимость прекрасная. Правда, дымки артиллерийских разрывов напоминают, что на земле идет бой. Он может в любой момент вспыхнуть и в воздухе. Хотя атаки противника здесь, в междуречье Днестра и Прута, и ослабли, но враг еще тужится отбросить советские войска от Карпат и этим оттянуть наше наступление на Балканы.

Летим западнее города Коломыя на трех с половиной километрах. Выше появились истребители «лавочкины», ниже подходят «яки». Теперь охрана наземных войск от вражеской авиации надежная.

А вот еще севернее нас плывут на запад бомбардировщики, сопровождаемые истребителями.

Летят большие группы штурмовиков и тоже с истребителями.

Наносится большой авиационный удар по вражеским войскам.

На западе островками запенилась вражеская земля. Это начали работу «илы» и бомбардировщики. Небо кропят зенитные разрывы. На разных высотах появились вражеские истребители. Зная их тактику, я особенно слежу за вялыми, как бы сонливыми движениями одиночных пар в синеве, Это опытные хищники. Они выслеживают зазевавшихся летчиков. У них на это острый нюх. Не упустят.

Далеко на западе маячит четверка «фоккеров». Очевидно, резерв. Ждет удобного момента вступить в бой. Фашистские летчики-истребители, не имея количественного перевеса, предпочитают действовать внезапно, коротким разящим ударом. И это с точки зрения мастерства одиночных пар неплохо. Однако их бои напоминают схватки на ринге, где каждый боксер отвечает за себя. То же самое наблюдается и сейчас. Сыплются бомбы на их наземные войска, а им, кажется, на все наплевать.

Совсем другой тактики придерживаются они, когда имеют на своей стороне количественное преимущество. Тогда они лезут нахально, напролом, не считаясь ни с чем.

Здесь сказывается дисциплина строя и инерция стадности. Чем же можно иначе объяснить, что сейчас ни один истребитель противника не проявляет настойчивость и не пытается помешать действию наших бомбардировщиков и штурмовиков? Для нас товарищество, взаимовыручка не только закон борьбы, но и закон жизни.

Впереди, на фоне снежных Карпат, появились две точки. Они растут быстро. Самолеты. Чьи? Различить нельзя. Да и вообще на встречных курсах трудно определить принадлежность самолетов. А особенно истребителей.

По разомкнутости растущих перед нами точек понимаю: летят истребители. Встречная атака? Нам стрелять нельзя: это могут быть и наши разведчики, возвращающиеся из-за Карпат. А пока неизвестных нужно считать за противника и непрерывно вести расчет на уничтожение.

После встречной атаки обычно противник проскакивает и, отойдя в сторону, готовит новое, более выгодное нападение. Раньше мы, чтобы не дать истребителям врага оторваться от нас, часто специально сворачивали с лобовой атаки. Фашисты, думая, что мы не выдержали их натиска и раньше времени свернули с курса, старались воспользоваться нашей «ошибкой». Как же, перед ними трусливые и беззащитные хвосты «яков» — бей! Таким тонким маневром мы заманивали противника для боя на виражах. Сейчас, когда кругом наши самолеты, его этим не купишь.

Самый надежный способ — охватить неизвестные самолеты, а потом я прикончить, если это враг. Поэтому передаю Лазареву, чтобы он с напарником немедленно делал разворот назад и, оказавшись на попутных курсах с противником, занял бы удобную позицию для атаки. В таком случае врагу трудно вырваться от нас: вниз нельзя — там его встретят другие наши истребители, вверху ходят «лавочкины». А если он будет продолжать идти вперед, то здесь Лазарев, находясь с противником на попутных курсах, поймает его.

Неизвестные самолеты близко. Чуть отворачиваюсь, чтобы сбоку лучше разглядеть, какие же летят самолеты. Однако они тоже поворачиваются. Видимо, стараются держать нас в прицелах. Неприятно лететь прямо на пушки и пулеметы.

Лобовые атаки мгновенны. Однако кажется, что они тянутся долго. А сейчас, когда еще неизвестно, чьи самолеты, и нельзя стрелять, эти секунды особенно напряженны. Но… не верю своим глазам.