Под моим крылом - [58]

Прошло больше двух месяцев с тех пор, как я была с Катей в гостях у Маи и Захара. За это время изменилось многое: и мы, и погода, и город, и даже их дом.

Катя родила мальчика.

Моя летняя хандра плавно перешла в законную осеннюю. Друзей осталось очень мало. А любви вообще нет.

Осень дождливая, серая и холодная, как и положено.

Алиса уехала жить к своей маме, и дом с драконом на фасаде будто опустел. В нем очень не хватает детского смеха. После больницы Захар некоторое время передвигался на костылях и преодолевать лестницу в комнаты на втором этаже ему было проблематично. Поэтому Мая и Захар переоборудовали в спальню комнату для гостей внизу. Я так понимаю, им еще и сложно все время видеть пустую детскую и бесхозные теперь игрушки.

Мая похудела до неузнаваемости, от нее остались только глаза. Захар выглядел так, будто его сбила машина и он неделю провел где-то между двумя мирами, перенес несколько операций и только недавно стал ходить. Плохая шутка, знаю. Но именно так он и выглядел: отросший ежик волос еще не скрывал свежие шрамы на голове. В его ноге теперь была куча железа и у него будут проблемы с металлодетекторами в аэропортах, он все еще носил много повязок, ездил на перевязки и процедуры, но главное – он был живой. И он был с Маей. Что точно не поменялось – их отношение друг к другу. Мая о нем заботилась, он смотрел на нее влюбленным взглядом.

Я пришла к ним с дружеским визитом, поддержать, посидеть и поболтать, с большим усилием вытащив себя из кровати. В такую дождливую погоду хочется только спать. Но если меня пригласили друзья, то оказать я им не могу. Захар уделил нам немного внимания, но видно было, что он устал и Мая потом заботливо увела его отдыхать. Но он не раскис, шутки шутит. Спросил, не ловила я последним временем еще воришек в аптеке за интимные места?

– Нет, больше не ловила. Мне начальница запретила лапать мужиков в рабочее время на территории аптеки. Представляешь, какая жалость? А я думала, что смогу так найти себе нового ухажера. Она говорит, что где-нибудь в Америке, он мог бы подать на меня в суд, за оскорбление действием.

– Хорошо, что мы не в Америке, – ответила Мая.

– Да, а вчера ко мне прикопались две старушки.

Пришли две такие красотки, при макияже и прическах, чисто королевы Англии, не меньше, одна за другую держатся, чтобы не рассыпаться. И одна говорит, что у нее удавление. Я переспрашиваю:

– Что у вас?

– Ну, это у меня…удавление.

– Кто вас давит?

– Не давит. Удивление у меня! – Посетительница начинает нервничать, аж туш с ресниц сыплется.

– Какое у вас удивление? – Я очень плохо понимаю, что они от меня хотят.

– Высокое, наверное! – Вмешивается ее подруженция. – Голова у нее болит, а к врачу она не идет, боится. Я ей и говорю, что у нее давление высокое, дайте ей таблетки, а то мои закончились.

– А при чем тут ваши таблетки?

– Ну у меня высокое давление, дочка мне принесла таблетки, а их пью, когда голова болит.

Ну нельзя так! Если у вас что-то болит, надо идти к врачу сначала, а не посылать дочку за таблетками не пойми от чего. В лучшем случае – не навредят. А если наоборот?

– Я поняла. Давайте померяем давление – у нас в аптеке есть специальное место для этого и совершенно бесплатно мы меряем давление всем желающим – и будем смотреть дальше, что делать. И покажите мне какие у вас таблетки. – Я знаю, что эти бабушки таскают все с собой в сумочках.

Давление у пожилой красотки оказалось пониженным. И вот если бы она выпила таблеток своей подруги, то сбила бы его еще ниже и мне даже не хочется представлять, что было бы дальше. Ничего я им не продала, отправила к врачу. А вот моя начальница опять была не довольна – денег в кассу то я не положила! А что, я должна рисковать здоровьем человека? В общем, так я получила новый выговор и мой летний отпуск накрылся медным тазом. Разве что в ноябре поеду. Куда-нибудь. Или нет.

– Так что у меня после их визита тоже, то ли удавление, то ли удивление…

Захар смеется, а я смотрю на его крылья. Они смятые, потеряли цвет, в обложке следы от шин. Совсем не странно, после всего, что с ним случилось. Рамка с портретом Алисы потрескалась. Зато сердечки в портрете Маи сияют.

Но когда Захар выходил, вернее старательно ковылял, из комнаты, и я посмотрела на его спину, – я чуть не обомлела. Я видела его шрамы на теле и понимала, что он сильно пострадал в аварии. Я была готова увидеть травмы на его крыльях. Это мне было как раз понятно. Но его крылья выглядели так, словно недавно были жестоко оторваны, некоторые страницы разорваны или совсем вырваны, а потом сами крылья крепко-накрепко пришили на место мелкими стежками бирюзовыми нитками, а поврежденные страницы подклеили.

У меня есть только одно объяснение.

Я смотрю крылья Маи. Они такие же, как и были, по цвету и форме, просто прозрачные, а не плотные. А еще по краю, где они бирюзового цвета, они выглядят так, как будто кто-то распускает вязание – видно распущенные петли и висят концы ниток. Видимо, ей очень не хватает сил. И теперь становится понятнее состояние крыльев Захара.

– Как там Катя? – Спрашивает Мая, когда Захар ушел отдыхать, а мы переместились на кухню, выкладывая на стол всевозможные угощения. – Я так и не была у нее после родов, Захар еще не готов ездить по гостям и Катя с малышом тоже. Я с ней только по телефону разговаривала. На кого похож маленький, опять на Игоря?