Под миртами Италии прекрасной - [2]

Однажды Энгельгардт получил от Горчакова письмо с сообщением, которым поспешил поделиться с другим своим бывшим воспитанником — В. Д. Вольховским — лицейским «Суворчиком», уже ставшим к тому времени боевым генералом. «Вчера, — писал ему Энгельгардт 30 августа 1835 года, — я имел от Горчакова письмо и рисунок маленького памятника, который поставил он бедному нашему трубадуру Корсакову, под густым кипарисом близ церковной ограды во Флоренции».

Относительно искренности дружеских чувств Горчакова к Пушкину высказываются оговорки. Но в этом случае дипломат оправдал сказанное о нем поэтом:

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,

Хвала тебе — фортуны блеск холодный

Не изменил души твоей свободной:

Все тот же ты для чести и друзей.

Энгельгардт в письме к Вольховскому добавлял: «Этот печальный подарок меня очень обрадовал». Он должен был обрадовать многих…

Как-то в Москве я разговаривал с писателем и историком Н. Я. Эйдельманом. «Хорошо было бы разыскать могилу Корсакова», — заметил он.

Легко сказать! «Под густым кипарисом близ церковной ограды во Флоренции» — указание не слишком точное, хотя, казалось бы, и богатое для одной фразы деталями. Правда, круг поисков значительно сужался, если из множества флорентийских церквей исключить те, что вплотную примыкают к другим зданиям и не имеют «кьостри» — внутренних двориков, а следовательно, рядом с ними нет ни кипарисов, ни оград. Но и после этого предстояло обойти, если даже ограничиться центром города, не меньше десятка действующих или закрытых церквей. Все они сильно пострадали во время катастрофического наводнения 1966 года, когда река Арно, выйдя из берегов, затопила, занесла толстым слоем грязи значительную часть города, включая исторический центр. В последующие годы в ходе реставрационных работ надгробные плиты и внутри церквей пришлось перекладывать. Некоторые из них, плохо сохранившиеся, не представлявшие, по мнению реставраторов, художественной или исторической ценности, могли быть, как мне сказали, и уничтожены. А кто во Флоренции знает, что у великого русского поэта был друг по имени Николай Корсаков?

Каждый раз, приезжая по журналистским делам в город на Арно, я старался выкроить время на поиски могилы Корсакова. Но как ограничиться лишь одной этой целью, если в Сан Марко кельи на верхнем этаже монастырского здания расписаны фресками Фра Анджелико? Как в Санта Мария Новелла пройти мимо произведений Мазаччо и Гирландайо? Как не присесть на скамейке в брунеллесковской капелле Пацци, что стоит во дворике Санта Кроче? Говорят, что архитектура — это застывшая музыка. Нет, в капелле Пацци музыка архитектуры не окаменела. Едва слышной мелодией поднимается она вдоль стен по пилястрам; неожиданно, вместе с числом и глубиной каннелюр, меняет ритм, становится громче. Затем, то медленно растекаясь по карнизам, то завихряясь в полукружии сводов, достигает купола и, мощно прозвучав в нем, улетает в небо.

Я уж не говорю о микеланджеловской усыпальнице Медичи в Сан Лоренцо…

Словом, поиски затягивались. Однако и бросить их, не доведя до конца, было уже невозможно:

Чтоб некогда нашел привет унылый

Сын севера, бродя в краю чужом.

Пушкинское «чтоб некогда нашел», имеющее, конечно, в стихотворении смысл случайной находки, теперь словно приобретало значение наказа, оставленного поэтом.

Возникали, однако, сомнения. Ведь письма самого Горчакова мы не знаем. А Энгельгардт, быть может, допустил какую-то ошибку, пересказывая его? Что если Корсаков похоронен не в самом городе, а где-нибудь в его окрестностях? Вспомнился дом на холмистой гряде над Арно с мемориальной доской: «В этой вилле в 1878 году жил и творил Петр Ильич Чайковский. Бескрайность русских равнин и плавность холмов Тосканы слились воедино в его бессмертных мелодиях». Неподалеку от этой виллы есть старинная церквушка. С оградой и кипарисами. А дальше еще одна… В этом случае поиски намного бы усложнились.

Но вначале следовало, пожалуй, побывать на флорентийских кладбищах. Д. С. Лихачев писал, что тот, кто боится кладбищ, сам мертв душой. Для итальянцев они «камписанти» — «святые поля». Благодаря такому отношению кладбище становится со временем памятником культуры, истории и может служить источником информации, которую не найдешь ни в книгах, ни в архивах. Камень долговечнее бумаги.

Признаться, мне даже хотелось, чтобы друг Пушкина обрел свой последний приют на том из них, что называется «Протестантским», или «Английским», — в первой половине XIX века английская колония во Флоренции из всех иностранных была самой многочисленной. Однако на нем хоронили не только англичан и не только протестантов, а и иностранцев иных христианских, помимо католического, вероисповеданий. Находится оно на бульварном кольце, проложенном так же, как в Москве, на месте снесенных городских стен. Но башни с воротами во Флоренции сохранили что и сейчас украшает город — они стоят посреди созданных вокруг них площадей. На одной же из площадей, носящей имя Донателло, башни нет, но возвышается искусственный холм — остаток земляной насыпи, примыкавшей некогда к каменной стене. Это и есть «Английское кладбище», густо заросшее теперь кустами роз и высокими стройными кипарисами. Во второй половине прошлого столетия его романтический вид навел немецкого художника Арнольда Беклина на идею картины «Остров мертвых». Оно и сейчас выглядит островом, правда, не посреди озера, как на картине, а между двух встречных потоков автомобильного движения. Впрочем, городской шум там почти не слышен. Его словно гасят раскачивающиеся вершины вековых деревьев. Давно закрытое, «Английское кладбище» охраняется как памятник культуры и в определенные дни и часы доступно для посетителей.