Под маской альтер-эго - [22]

– Ты летишь или остаёшься? – Дракон поднял голову и увидел в ночном небе силуэты своих собратьев. Они кружили в воздухе, изредка заслоняя собой луну и звёзды. Последний раз посмотрев на спящую девушку, Дракон взмахнул крыльями и присоединился к теперь уже своей стае.

Утром Вера проснётся и увидит свою картину. Такую же, как и вышивала, с высокими горами и зелёным лесом, с багряно-золотыми отблесками света и с одиноким чёрным камнем в центре композиции.

Мегана Саммервилльский переполох

Ведьма есть существо злобное, коварное и меркантильное. Нет хуже напасти для рода людского, ибо все ведьмы – притворства мастерицы и могут скрываться за внешностью обычной девки. А посему избегайте любых женщин, дабы не запятнать себя грехом.

(Из поучений Доминика Фессалийского)

Иные волшебники, едва научившись поджигать свечу, бегут в газеты, чтобы рассказать о своих удивительных способностях. Придумывают себе прозвища вроде Великий или Могучий – тоже мне, маги! У нас, в Саммервилле, такие фокусы умеют делать многие, и это не секрет. По правде говоря, наша деревня – единственная, где колдовство официально разрешено; более того, этот вид занятий такой же уважаемый, как, например, профессия сапожника или булочника.

Городской инквизитор, случайно заглянувший к нам несколько лет назад, поначалу пришёл в ужас и потребовал арестовать всех ворожей, колдунов и прочих чудодеев, но ему очень доходчиво объяснили, что в таком случае пришлось бы арестовать половину деревни. А учитывая, что другая половина, включая сельского старосту, – постоянные клиенты первой, выполнять приказ просто некому. Нет, поначалу инквизитор ещё грозил, выступал на площади – жители даже честно пытались его слушать (не каждый же день живого инквизитора увидишь!), но потом оказалось, что говорит он по бумажке, картавит безбожно, на критику обижается, чувства юмора лишён – в общем, жутко нудный тип! Ну и разошлись. Он уж кричал, стращал, уговаривал, потом даже деньги предлагал, чтоб не расходились, – да куда там! – у людей своих дел по горло. Вон, Марта для всей деревни коров доит: полотенчиком топор перевяжет, так молоко с рукоятки аж ручьём бежит! Потом хозяева с общей бочки разбирают, кому сколько. А старик Гидеон – тот лучше всех погоду делает, ему пустые байки слушать недосуг! Кому дождик над полем обеспечить, кому солнышко – это только сдаётся, что всё само собой происходит.

Так вот, погрустил инквизитор, да и в город убрался. Потом, правда, прислали к нам отряд монахов, рыцарей каких-то с ними. Арестовывать, значится. То-то девки наши радовались! Неделю монахов не отпускали. А когда натешились, те уж и сами возвращаться не захотели. Ну какие они монахи после наших-то девок? Вся братия засмеёт! Так и остались у нас, в Саммервилле. Профессии нормальные освоили, семьи завели. А мы чего? Мы добрым людям завсегда рады.

В общем, оставили нас власти в покое. Даже из города приезжать стали: кто по делу, а кто просто так, туристами. Опять же заработок нашим: сувенирчики, амулеты-обереги, зелья любовные; и всех приезжих кормить-поить надо, комнаты сдавать, за лошадьми ухаживать. Ну а когда прибыток есть, то и душе праздника хочется! Вот старейшины и надумали Шабаш устроить. Время выбрали – аккурат на летнее солнцестояние. Вся деревня готовится: портнихи платья шьют, колдуны заклинания оттачивают, трактирщик лучшего пива наварил, как же – туристов ждём! В общем, все при деле, даже закон подлости.

Алказар Кокроуч появился на нашей улице так же внезапно, как и его тёзки появляются где-нибудь под вашим умывальником****. Был он худой, высокий, франтоватый; тёмно-зелёный камзол, шёлковые чулки, серебряные пряжки на ботинках; чёрные волосы собраны в хвост и живописно выбиваются из-под шляпы. В общем, всё – от ботинок до кончика роскошного греческого носа – выдавало в нём столичную птицу. Его лицо было бы довольно приятным, если бы не длинные тонкие усы, торчащие в разные стороны, а усатых я с детства не люблю. Короче говоря, он мне сразу не понравился.

А когда я узнала, что он купил дом по соседству – не понравился ещё больше. Зато все остальные жители Саммервилля были от него в восторге: как же, столичный маг, с дипломом, из дворца! На такое чудо народ слетался, как мухи на… варенье. Простые жители шли к нему за амулетами и охранными чарами, волшебники расспрашивали о секретах мастерства, а девицы всех возрастов кокетливо кривлялись и размахивали юбками. И все эти люди с утра до ночи толпились на нашей улице, отпугивая моих потенциальных клиентов. А нет клиентов – нет денег. И на какие средства тогда жить честной ведьме?

Поначалу я старалась держать себя в руках. Надеялась, что пройдёт ажиотаж, колдунишка натешится ролью деревенской знаменитости, вернётся в город, где ему и место, и мы все заживём, как раньше. Но выяснилось, что возвращаться ему просто некуда. Столичный волшебник отказал королевской фаворитке, поругался с архиепископом и вынужден был переехать в Саммервилль. Более того, ему у нас понравилось, так что в обозримом будущем никуда он уезжать не собирается.

Я не вредила ему, не насылала порчу на его многочисленных гостей и вообще, как для ведьмы, была паинькой. Я даже пыталась уговорить соседа переехать – ну хотя бы на другую улицу! Но все переговоры зашли в тупик. А когда заезжая туристка постучалась ко мне и спросила, не подскажу ли я ей, где живёт «господин настоящий волшебник», я поняла – это война.