Под луной - [2]

«Перекур!». Остыли малость.

«Полоса препятствий», чтобы

Служба медом не казалась.

В синем небе – росчерк дивный

Наблюдаем визуально:

«МИГ», конечно, реактивный

Бдит врагов потенциальных.

Упреждаем козни НАТО,

Начеку. Готовы к бою:

«СКС[2]» мой, две гранаты,

Ну и штык, само собою...

1963

* * *

Негромкий морской гарнизон,

Где в увольнение ходят

Только ветры.

Но все же!

Каждое воскресенье

До блеска, так что ломит глаза,

Надраиваю пуговки с якорьками,

Острю на брюках стрелки,

Способные пронзить сердце

Любой девушки.

Но всю эту красоту

Замечает лишь один старшина.

1964

ОПЯТЬ ЗИМА

Опять зима, опять завьюжило,

Мы «На ремень!» берем оружие,

Стуча прикладами во тьме,

Шагая в снежной кутерьме.

Шуми, шуми, метель разгульная,

Мы не страшимся, стужей вей!

Ну, сменим форму караульную,

Ну, станем зорче, бронзовей!

Пусть «старички», ребята ловкие,

Ведут посуточный подсчет:

О том, что нам компот с перловкою

Рубать раз тысячу еще!

Ну, дважды встретим пополнение,

Сто раз «губою» пригрозят,

Пока в штабах об увольнении,

Про дембель наш сообразят.

1964

КАРИБСКИЙ КРИЗИС

Кто штык точил, ворча сердито...

М.Ю. Лермонтов

Подлодки шли без всплытия – в каре,

Хрущев Никита всматривался в волны.

Карибский кризис поднял на заре

И нас, морпехов, с выкладкою полной.

Почуяв кровь, обнюхивали цель

Ракеты всей космической корриды.

Дрожал Нью-Йорк. И пламенный Фидель

В прищуре зрел агонию Флориды.

Влезал в шинели штатовский Конгресс,

Да я был сам настроен боевито:

В ладонях грел свой верный «СКС»,

И до рассвета штык точил сердито!

1965

ПАРАД

Потом – на площадь выкатятся танки,

Потом – войдут ракетные полки.

Но раньше марш «Прощание славянки»

Вобьет в брусчатку наши каблуки!

Потом – курантам бить остекленело,

Потом – салюту высветить зенит.

Но раньше всех рукой в перчатке белой

Военный дирижер заговорит!

Все будет так: войдут на площадь танки,

Расколют тишь торжественной земли.

Но грянет марш «Прощание славянки»,

Душа взликует: «Русские пошли!»

1965, г. Москва

ВЕСЕННИЕ КОСТРЫ

В парках – весенний дым,

Снова сжигают листья.

Ветер – садовник старый,

Всюду раздул костры.

О, этот зов весны –

После зимы неистов!

Радостно дышит пламя,

Целующее миры.

Юность перекипевшая,

Жизнь в века глядящая,

Ты также сгоришь неведомо,

Перебродив в крови?

Так же сгорают в сердце

Чувства не настоящие.

И пепел их не удобрит

Новый посев любви?

Только огонь клокочет,

Значит, запален в пору.

И прозревает почек

Солнечный майский рой!

Значит, апрельской ночью

Весь не истрачен порох!

Мы еще поликуем,

Свежей шумя листвой.

1965, г. Москва

ВАЛЕНТИНЕ

Ямало-Ненецкий округ!

Арктический хлад, покой.

Там солнце в тумане блеклом

Висит над губой Обской.

И луны совсем не греют,

И властвует норд-борей...

Всё было, как в лотерее,

Как в карты – без козырей.

Три года из той сторонки:

То к Маю, то к Покрову

Сулилась одна девчонка

Ко мне прилететь в Москву.

Ждал месяцы, годы... Хватит!

Но если бы – невзначай...

Суровый комбат, наш батя,

Сказал бы: «Беги, встречай!»

И я бы не дал промашку,

И были бы мы – ОДНО!

Для встречи б надраил пряжку

И всё, что сиять должно!

Не сталось... Прошло. Забыто.

Был дембель. С небес упал.

В другие потемки быта

Внедрился я. Кончен бал!

И что там, на том Ямале?

Что с нею? Узнать не смог.

Хорошею рифмой – Вале! –

Венчаю свой грустный слог.

1966, Москва, Литинститут

В ТОТ ВЕЧЕР

В тот вечер, помнишь, стыли воробьи,

И тучи висли разом в два наката,

И зазывал на «Диспут о любви»

Фанерный щит у клуба комбината.

Но я-то знал, что был уже влюблен,

А осень нас по городу кружила.

И падал лист. Автобусный салон

Приветил всех влюбленных пассажиров.

Ты говоришь: «Не смелым был с тобой,

Не проходил сердечные науки!»

Виновен дождь упрямый, затяжной.

Ведь он студил глаза твои и руки.

И разве зря бродили у реки?

И зря кленов листья осыпались?

И уж совсем без спроса каблучки

Так откровенно в сердце отдавались!

Не улетали, стыли воробьи,

И нависали тучи в два наката.

И все вещал про «Диспут о любви»

Фанерный щиту клуба комбината.

1966

ПАМЯТИ ДОКТОРА В. П. ЗУЕВА

Сторона моя, родная сторона!

Посреди очарованья и весны

Оглушительно бесхозная луна,

Нынче дела никому нет до луны.

Сад больничный машет ветками в поля,

Здесь ходил один хороший человек.

Закусите крепче губы, тополя,

Человек тот не придет сюда вовек.

Виды видавшие, плачут мужики,

Лишь один вопрос на лицах: «Почему

С жизнью счеты свел?» А боли – пустяки,

С той, которая досталась здесь ему.

Сторона моя, родная сторона!

До могилок два наезженных пути.

Наступают, подступают времена:

Чую сердцем, но боюсь произнести...

1967, с. Окунёво

В РАЙОНКЕ

Работа моя – то трусцой, то карьером,

Лечу в редакцию, лишь солнце встретил

Я, может, кому-нибудь сделал карьеру,

Кому-то сломал. Как – и сам не заметил.

Вот новый «подвал» выношу на суд:

Начальству пилюля, зубовный скрежет?

Начальство ж кромсает на нем колбасу,

Иль под коньячишко лимончик режет.

А я ж и о славе подумывать смею,

С ней, слышал, и в залах места – особо!

Сидишь себе в ложе, на тебя глазеют,

Приятно ж, поди, как-никак – особа!

Под вечер тащусь я, как пес, к жилью,

Уставший. Сравненье плохое? Бросьте!

Хотите кому-нибудь морду набью?