Под крылом Вишну - [93]

На трескотню мотоцикла бык, этот дальний родственник Нанди, никак не реагировал. Юноша воспользовался клаксоном и сделал это со всем вкусом и щедро. Но результат был тот же. Бык был уже близко, и раздумывать было некогда. Впрочем, о чем тут раздумывать? Наехать на быка невозможно. Это исключено. Бык священ. За его смерть — смерть. Никакое образование и положение семьи не спасет от этого закона. И вспоминать об этом надобности не было, это знают с пеленок все.

Резкий поворот руля. Глухой удар. Еще удар. Скачки машины и виртуозное сальто-мортале человека… Затем— тишина. Треск оборвался разом. Раздавленной лягушкой желтеет рубашка, медленно крутится колесо…

Любопытные остановились на некотором расстоянии. Щелкали языками, качали головой. Ни к юноше, ни к машине никто не прикасался. Только к вечеру явились родственники юноши и увезли его тело.

А бык между тем все еще лежал, развалясь, на дороге, никем не потревоженный. Когда наконец на него обратили внимание, то заметили, что его тело давно перестало быть вместилищем души.

Интервью с йогом

Я долго ждала этой встречи, встречи с йогом, человеком в нашем понятии почти сказочным, выдуманным, нереальным. Но оказывается, есть такие люди на земле — в Индии и в Непале. Однако и здесь их немного. Разные садху, полуголые, вымазанные пеплом с головы до ног или прикрытые шкурой, с войлоком волос на голове — это, конечно, не то, совсем не то… Хотя в нашей печати в последние годы появлялись сообщения о йогах, это не меняет дела, так как все они касались йогов, которые занимались системой хатха йога. Мне представлялся случай познакомиться с йогом другой системы.

Машина ехала по неосвещенной улице между кирпичных домов, стоящих друг к другу вплотную. Был только восьмой час вечера, а люди, казалось, уже спали. Чернели провалы окон и дверей, только кое-где мерцал слабый рыжеватый свет. Вот и лавчонка-ресторан, ниша длиной три метра по фасаду, освещенная коптилкой. Где-то здесь меня должен встретить Партиб.

Машина остановилась, к ее дверце подошли Партиб и его жена Малати. Малати взяла меня за руку и потянула за собой. Это было нелишним: под ногами почему-то были ямы и булыжники, о которые я все время спотыкалась. Мы нагнулись и вошли через дверь сразу с улицы в узкий и низкий проход, повернули направо и поднялись по узенькой приставной лестнице на второй этаж. Здесь, на площадке, скинули обувь и шагнули за высокий порог открытой настежь маленькой двери. В комнатке на матраце, постланном на полу, сидел, скрестив ноги, он, йог. Комнатка была полна пароду. У всех стен и посередине на полу, и рядом с йогом сидели мужчины и женщины, но йогом мог быть только он, этот длинноволосый мужчина с ясным, одухотворенным и очень спокойным лицом. Худощавое, без растительности, это лицо с глубоко посаженными глазами часто оживлялось кроткой улыбкой, и тогда становились видны ровные белые зубы.

Он посмотрел на меня долгим взглядом и жестом предложил сесть рядом с собой. При этом сидевший тут непалец проворно поднялся. Один за другим стали уходить и остальные, и мы остались вчетвером.

Партиб заговорил с йогом. Затем он спросил, что же меня интересует. «Гуру (учитель) и лечит, и предсказывает, дает советы. Кстати, Вы можете спрашивать прямо самого гуру, он Вас поймет, он понимает на многих языках. Нет, он считает, что знает только непали, но… понимает всех».

— Меня интересует другое. Кто такие йоги? Суть их учения? Цель, польза этого учения… И я хотела бы больше узнать о самом хозяине, ведь у нас в стране нет йогов. Сколько ему лет, как он живет, где учился системе йогов, что побудило его стать йогом?

Хозяин, казалось, посерьезнел.

— Гуру сказал, что он нигде не учился, — перевел Партиб. — И он хочет сначала посмотреть Вашу руку.

Пришлось протянуть руку. «Но какое же это имеет отношение к системе йогов?» — подумала я.

Словно подслушав мои мысли, йог ответил: «Да, предсказания по линиям рук не имеют никакого отношения к учению йогов. Никакого!»

Йог, видимо, хотел познакомиться со мной. Он взял мою руку в свои теплые, мягкие, с длинными пальцами ладони и стал, едва касаясь, прощупывать каждый бугорок, каждую впадину на ней. Он сказал, сколько мне лет, какая болезнь давно меня мучит, описал мой характер. Сказал, сколько у меня детей, какие они, какое будут занимать положение, какое положение у моего мужа, наши взаимоотношения, занятия… и многое другое.

Я должна была сознаться себе, что йог сказал о прошлом и настоящем правду. А что касается будущего, то судить об этом еще рано. Определяя мой возраст, он сильно ошибся, но тут же поправился, когда я указала на это, и сказал, что первоначально назвал год, когда я буду сильно болеть.

— Спрашивайте, что Вас интересует? — сказал йог.

— Спасибо. Меня интересует учение йогов.

Йог помолчал немного, а потом тихим, спокойным голосом долго говорил, глядя на Партиба. Я в это время внимательно рассматривала и самого йога и его жилище.

Он сидел очень прямо на своем матраце, с ногами, прикрытыми клетчатым пледом, но и под пледом было заметно, что ноги сложены так, как полагается, — в позе лотоса.