Под крылом - [108]

— Он попал. — Еще один глухой голос вырвался из беспорядочного шелеста.

Заф осторожно выглянул из-под руки отца. Белая стояла на том же месте, и заметив его взгляд, криво улыбнулась.

Длинная царапина на правой половине лица, идущая от щеки вверх к глазу, потемнела от крови и почти сразу же засветилась.

Заф во все глаза смотрел на Белую, позабыв и про ушибленный затылок, и про испугавшегося отца, и про остальных детей в зале.

Ее глаза не были красными, как ему показалось в панике. Розовыми. С длинными пушистыми белыми ресницами.

Лае закрыла глаза, и царапина медленно затянулась.

Когда она ушла, к Зафу бочком подобрался Малкольм, потрогал сероватые куцые перышки и так же молча удрал.

А вечером Карм рассказал, что старшим никогда не удавалось задеть Белую во время тренировок.

Через два дня все повторилась. Лае снова появилась в зале во время занятий, протянула металлический шест и снова напала первой.

И снова.

И опять.

И после тренировок с ней отношение других детей к Зафу начало меняться.

Конечно, с Малкольмом он так и не сумел подружиться, но рыжий перестал говорить про него гадости во всеуслышание. И время от времени тоже тренировался в паре с Зафом.

* * *

Являться в кафе с полными крыльями грязи и измазанной одеждой было не лучшим вариантом, поэтому пришлось возвращаться домой и отмываться. А потом еще и сушить чистые перья — занятие не столько трудное, сколько скучное и неудобное. Ванная комната была рассчитана для людей, и развернуть четырехметровые крылья в тесном помещении было невозможно. О специальной сушилке, которая была дома в каждой ванной, можно было только мечтать. Пришлось по очереди сушиться в зале.

После фена перья весьма ожидаемо вспушились, отчего Заф сам себе напомнил надутую сову. Идея была откровенно плохой — промокнувшая свои крылья полотенцем Белая только приподняла бровь, но комментировать увиденное не стала.

Хирург вывернул шею, снова обозрев дело рук своих. Сходство с совой против воли увеличилось.

Рис, до этого тихо сидевший на своем диване, протянул руку, подбирая длинное белое перо, выпавшее из правого крыла хозяина. Перо было гладким и блестящим.

— Каждый раз, когда мою крылья, завидую лилимам, — улыбнулся Заф, плюнув на результат и активируя датчик. — Они же мелкие, и крылышки у них тоже небольшие, сушить удобно.

— Помнишь, как Гавриил с Рино попытались на кухне в Отделе утащить блюдо с яблоками, но рухнули в кастрюлю с супом? — Напомнила негромко Белая, продолжая протирать крылья полотенцем.

Заф заулыбался, вспоминая. Лилимы любили покушать, это знали все. Особенно они обожали сладкое, и прослышав, что на обед на десерт будут подавать запеченные с медом яблоки, решили совершить диверсию. В чем ее смысл и почему нельзя было открыто взять сладость, хирург до сих так и не понял. А путанные объяснения лилимов, что так, дескать, намного вкуснее, особенно если блюдо протащить через вентиляционную решетку, только добавили вопросов.

Блюдо в итоге они не пропихнули, рассыпав по кухне половину яблок, так еще и сами, стукнувшись крыльями в воздухе, потеряли равновесие и рухнули вниз. Гавриилу был только третий цикл, Рино — первый, и молодые неопытные лилимы со всего маха свалились в большую кастрюлю, расплескав по полу и стенам морковку и полупрозрачные кусочки лука. Даже на потолок попало. Стоящий на стреме Гэри сам вытащить соучастников не смог, и в итоге пришлось звать лае.

С горя, что им влетит и за испорченные яблоки, и за расплесканный суп, Гавриил принялся ладошкой вылавливать плавающие вокруг него кусочки картошки и уминать их. Так их и застали лае — две макушки, торчащие из пятидесятилитровой кастрюли, и попеременно жующие ее овощное содержимое.

А потом лилимов пришлось отмывать в шесть рук, и Гавриил с Рино еще четыре дня отказывались встать на крыло — шампуни не могли перебить упорный запах куриного супа. Пришлось пользоваться средством для мытья посуды, а из-за него перья стали слишком мягкими и чересчур пушистыми, да и сохли двое суток, несмотря на сушилку. А с мокрыми крыльями многого не натворишь, да и пришедший на смену куриному супу стойкий запах лимона сразу выдавал виновных во всех шалостях.

— Такое забудешь! Тогда еще Гавриил попробовал просушиться рядом с духовкой на кухне, и чуть не прокоптился, — припомнил Заф еще одну деталь.

Белая согласно кивнула, и протянула руку, снимая со спины хирурга пуховое перо, прилипшее к коже.

— Не собираюсь я линять в этом году, — вяло возмутился лае, принявшись натягивать обычную футболку. — Отдай, я в мусорку выброшу.

Рис незаметно спрятал свое перо под диванную подушку. Оно было не белым, а серым, словно слежавшийся снег, но на ощупь оказалось одновременно и гладким, и мягким. И Итаниму стало жалко уничтожать перо — а Заф непременно запустит полный цикл, и перышка не станет.

Жалко.

Итаним сам его потом уничтожит… Попозже.

Со всем этим мытьем и сушкой день приблизился к середине, и идти завтракать в кафе было уже слишком поздно. Но свое обещание, данное Итаниму, Заф не хотел нарушать. Да и дома набор продуктов хоть и был рассчитан на троих, но готовить что-то вроде макарон хирург не хотел.