Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - [201]

Когда Тай-цзуна известили о том, что третий посланец по имени Кассем прибыл в Чанъань, он решил встретиться с чужеземцем не как император и переоделся простолюдином. Увидев Кассема, он узнал в нем человека из своего сна.

Тай-цзун почтительно приветствовал гостя, встав перед ним на колени по китайскому обычаю. Каково же было его изумление, когда Кассем сказал: «Я не достоин такой чести, оказанной мне Божественным Императором».

Маскарадный костюм оказался бесполезным; Тай-цзуну оставалось только вернуться во дворец вместе с посланцем.

Затем, как гласит предание, Кассем стал рассказывать императору об учении Пророка. Когда настал час молитвы, он оборвал свою речь на полуслове и начал молиться с традиционными поклонами, не обращая внимания на государя. Когда он закончил, Тай-цзун осведомился о значении различных движений, и Кассем удовлетворил его любопытство.

Разумеется, я пересказываю эту историю вкратце, в то время как легенда пространно повествует обо всех перипетиях.

Однако следует уточнить, что мусульмане с китайского запада, как правило, очень строго соблюдают свои религиозные обязанности. Я не раз наблюдала, как они прерывали беседу либо отходили в сторону во время какого-нибудь приема, чтобы совершить молитву в урочный час. Однажды это произошло в моем доме. Полковник-мусульманин, находившийся среди прочих гостей, внезапно встал посреди обеда, прошел в угол комнаты и невозмутимо принялся молиться. Это дерзкое пренебрежение мнением окружающих вызывает у меня неизменное восхищение. Подавляющее большинство людей обнаруживают робость, когда речь заходит об открытом проявлении своих религиозных пристрастий… Возможно также, их вера не особенно сильна.

Какова бы ни была доля истины в истории о Кассеме и аналогичных преданиях, нам трудно отделить в них правду от вымысла.

Более достоверные сведения содержатся в китайских летописях. Из них следует, что в 713 году в Китай прибыло арабское посольство. Члены делегации преподнесли императору щедрые дары, но отказались встать перед ним на колени, ссылаясь на то, что их религия запрещает оказывать подобную честь какому-либо человеку, даже если это монарх, — можно склоняться только перед Богом.

Другой арабский посланник прибыл в Чанъань в 726 году. Дипломатические усилия не предотвратили вооруженных столкновений, и в 751 году китайцы потерпели в Туркестане поражение от арабов. Тем не менее вскоре, похоже, у них вновь наладились дружеские отношения, ибо в 756 году арабские войска были посланы на помощь императору Сюань-цзуну, свергнутому в ходе восстания; при этом мятежники завладели обеими его столицами: Чанъанью и Лояном.

Благодаря общению с арабскими магометанами китайцы уже получили верное представление об исламе; кроме того, арабские купцы, прибывавшие морским путем, стали селиться в Кантоне.

Именно в этом китайском городе и произошел в 758 году первый мятеж мусульман. О его причинах почти ничего не говорится; очевидно, были затронуты торговые интересы переселенцев. Магометане ограбили город, подожгли его и уплыли на китайских судах, захваченных ими в порту.

Ислам быстро распространился по всему Китаю, и в IX веке количество новообращенных значительно возросло.

Трудно понять, чем это суровое учение привлекло китайцев. И все же следует признать, что строгому монотеизму ислама присуще бесспорное величие, а простота больших мечетей, не оскверненных ни одним идолом, производит поистине сильное впечатление.

Большинство мечетей в Китае построено в китайском стиле. Они отличаются от даосских храмов безупречной чистотой и, конечно, отсутствием статуй, но китайская архитектура непригодна для ислама, она абсолютна чужда его духу и не может выразить его в соответствующих формах.

Однако не все здешние мечети построены в китайском стиле. Я встречала храмы с подлинно арабскими чертами; они были сложены из камня, тщательно выкрашены известью, сияли ослепительной белизной и вдобавок имели положенный минарет. Они напомнили мне тунисские мечети, которые я видела далеко отсюда, на берегу Средиземного моря…

Все народы любят фантастические истории. Еще больше ценятся сказки, в которых герой, совершающий необыкновенные подвиги, является историческим персонажем. Китайцы — не исключение из правила.

В известном китайском романе описываются странствия и похождения одного мусульманина из провинции Юньнань.

Его звали Чжэн Хэ^{180}, и он был выходцем из почтенного семейства просвещенных магометан.

Допущенный ко двору минского императора Тай-цзу (1368–1398 гг.), Чжэн Хэ повстречал там принца Ди^{181} и подружился с ним. Когда принца провозгласили Яиь-ваном, тот забрал друга с собой в Пекин.

После кончины Тай-цзу на престол взошел его внук Хуэй-ди; его правление было недолгим (1399–1402 гг.). Янь-ван восстал против императора и при содействии Чжэн Хэ атаковал Нанкин, где находился монарх. Вскоре Хуэй-ди понял, что потерпел поражение, и, не желая оказаться живым во власти врагов, приказал приближенным поджечь дворец и бросить себя в огонь.

На пепелище нашли обугленное тело, приняли его за труп императора и похоронили с почестями. Однако летописцы высказывают сомнения относительно личности человека, погибшего в огне. Они полагают, что, возможно, обгоревшее тело принадлежало императрице. Император, по преданию, избежал смерти следующим романтическим образом.