Под флагом «Катрионы» - [46]

Это был своего рода антиквариат нищеты и отчаяния. В эту лавку крадучись заходили все те, кто или побывал в лапах папаши Гобсека и, всё спустив в магазинах на центральных улицах города, сбывал здесь остатки имущества кухни и коридоров, или жалкие пропойцы, надеявшиеся получить за стоптанные туфли жены несколько су, чтобы завтра принести собственную свою рубашку и получить от хозяина пренебрежительную усмешку и два су в качестве милостыни. Витрина этой лавки была украшена всевозможными домашними вещами, которые, выполняя роль отсутствующей вывески, говорили мимо идущим: «Здесь всё покупают и всё продают».

«Зайду и предложу свою шляпу», – подумал Луи, не решаясь просто зайти, осмотреться и немедленно же уйти. Сумасбродная игра, затеянная им час назад, пришлась ему по душе и вкусу; в этой игре проступили неожиданные для него подробности: в лавке старьевщика уже завязался некий сюжетный узелок, и Луи добровольно вызвался затянуть его потуже. Пройти мимо лавки и следовать дальше по дороге личных своих желаний и обстоятельств он уже не мог: необъяснимое мучило, беспокоило и интриговало подобно тому, как случается с человеком, увлеченным книгой, пообещавшей с первых же страниц раскрытие тайн, перечисленных в длинном оглавлении.

– Этот Растиньяк продает какую-нибудь золотую вещь или бриллианты, – вслух произнес Луи, тем самым превращая убогую лавку в жилище Гобсека, обслуживающего знать, а также и жертв подлинного, классического Растиньяка, абсолютно не похожего на того, который уже что-то говорит, делает и, возможно, на свой лад воспитывает воображение пылких поклонников Бальзака: некоторые уже догадываются, что Растиньяк успел стать отцом.

«Не сын ли это того, классического Растиньяка?» – спросил себя Луи и бесстрашно перешагнул порог лавки. С кресла, стоящего у дверей, поднялся старик с раздвоенной бородой и в бархатной ермолке с кисточкой и спросил, склоняя голову набок и выжидательно прислушиваясь к тому, что ему ответят:

– Мистер Стивенсон?

Луи вздрогнул, шляпа выпала из его рук, и он нагнулся, чтобы поднять ее, но старик предупредил его. Протягивая шляпу, он повторил свой вопрос. Застигнутый врасплох, Луи, однако, удержал себя в границах затеянной им игры и ответил:

– Я не знаю, кто такой Стивенсон.

– Тогда что же угодно месье? – спросил старик, и в тоне его голоса можно было прочесть: «Я знаю, что ты Стивенсон».

Предлагать свою шляпу в качестве заклада уже невозможно: шляпу, чего доброго, возьмут, отсчитают два франка – и до свидания! Любопытно, черт возьми, в чем тут дело! Назвать себя, признаться? В конце концов, лавка старьевщика не кабинет прокурора, ничего страшного не произошло, – просто игра продолжается, и только. Да, так оно и есть, но где же этот потомок Растиньяка?

«Готовый рассказ», – подумал Луи. Старик исподлобья посматривал на него и терпеливо ждал. На столе у окна Луи увидел белый конверт, а на нем свое имя и фамилию. «Это не Растиньяк, а шпион», – решил Луи и стал припоминать, кто именно из французских писателей сочинил шпиона.

– Бальзак? – вслух произнес Луи и потянулся за конвертом. Старик накрыл ладонью конверт и беззвучно рассмеялся.

– Вы, месье, Роберт Льюис Стивенсон, – сказал он, глядя Луи прямо в глаза. – Письмо адресовано вам. Вы мне должны за него пять франков.

– Десять! – воскликнул Луи и, вынув из кармана куртки бумажник, отсчитал десять франков и подал их старику. – Самое лучшее, месье, всегда оставаться самим собою, – добавил он, получив конверт. – Я действительно Стивенсон, а вы, как я вижу, какой то совершенно новый персонаж, и вполне в моем вкусе!

Старик, привстав, поклонился.

– Хотел бы я знать, – продолжал Луи, – где тот человек, который вошел к вам минут пять-шесть назад?

– Он еще здесь, месье, – ответил старик, – но это уже личное дело этого человека. Он привел вас ко мне, и сделать это, как видите, было не столь уж трудно. Вас касается письмо, а оно в ваших руках.

– Глава окончена, – сказал, кланяясь, Луи. – Начало следующей я сейчас прочту. Всего доброго, месье!

– Ловко! – вслух, но только для себя, проговорил Луи, выходя из лавки. – Я воображал, что преследую человека, шпионю за ним, а на деле оказывается, что это он ведет меня сюда, в лавку! Очень ловко! Посмотрим, в каком направлении движется сюжет!

Он отошел на приличное расстояние от лавки, вскрыл конверт и на бледно-лиловом листке бумаги с золотым обрезом прочел:

«Я имею поручение от мистера Осборна предупредить Вас, сэр Роберт, что развод миссис Осборн получит только тогда, когда Вы перестанете домогаться ее руки. Если Вы действительно любите эту даму, Вы оставите Ваши бессмысленные претензии и тем дадите возможность миссис Фенни по-своему устроить судьбу свою и детей. С почтением – постоянный посетитель кафе „Источник“, имени которого Вам знать не надо. Я благородный человек, и вопросы нравственности для меня прежде всего».

Ловко работает частная полиция, ничего не скажешь! Но Луи ни вслух, ни про себя ничего не произнес, – он даже не восхитился новейшей функцией сегодняшнего Растиньяка, столь низко и цинично павшего на своем некогда бесстыдно-блистательном пути к богатству, положению и славе. Славу, впрочем, он приобрел, но что стало с сыном!..