Под цикадным деревом - [50]
— Ничего подобного, — ответила она. — Что за ерунда, синьорина Флавиани. Мы договорились и будем работать. Но предлагаю вам поискать другую тему для диссертации. Вам стоит начать все сначала. Пришлите мне несколько вариантов. Встретимся снова, когда наберете страниц пятьдесят литературы для анализа.
Так я начала углубленно изучать роль подростков в северо-итальянском движении Сопротивления, параллельно исследуя роль посыльной Эвтерпы Флавиани. Мне еще предстоит узнать много нового о ней, и я уверена, что у меня все получится.
Я преуспела еще много в чем: каждый вечер пятницы провожу на работе в Брешии, в баре Лары и Роберто, приезжаю туда на своем стареньком сером «Гольфе», который мне достался от Кая; привожу в порядок дом бабушки и дедушки, к которому я не лучшим образом относилась в те месяцы, что жила в нем. Думаю, из двухэтажного дома получатся две прекрасные квартиры. Ремонтом занимаюсь сама под руководством строителей, которых я наняла здесь, в Брешии, разбиваю руки, устаю, но мне это в радость.
Мне немного совестно, что такой тяжелый труд я воспринимаю как отдушину, когда для строителей это способ заработать на хлеб, но я уверена, что они не считают свое занятие прекрасным времяпрепровождением. В первые дни они косо на меня смотрели, и я догадывалась, о чем они думали: что она здесь забыла? Почему не дает нам спокойно работать? Она, наверное, из тех городских снобов, которые хвастаются в парикмахерской, что забили гвоздь.
Потом они привыкли. Больше не смотрят на меня так. Сетуют друг другу на то, как неуклюже и неловко я работаю, но всё исправляют, и я пробую заново. Знают, что их начальник относится ко мне снисходительно. Я работаю с ними не для того, чтобы хвастаться в парикмахерской. Я тружусь, чтобы дать рукам работу, от которой отказывалась всю жизнь, и ради Эвтерпы.
Она состарилась здесь в одиночестве, ожидая Нери и Лоренцо. Я хочу, чтобы в усыпальницу вернулась жизнь. Кто-то другой будет счастливо жить в районе Карриоле.
Даже если рабочие возненавидят меня — ничего страшного. Я больше не чувствую вины за каждую мелочь.
— Переедешь жить к нам в район? — спросила меня Лара спустя несколько недель, как я случайно встретила их с Анжелой и Лукой у Старого собора. Мы впервые увиделись с того дня. И она, и Лука писали сообщения, звонили, искали меня дома в Брешии и в Вероне. Я не хотела их видеть. Сообщения читать не стала. Непростительная глупость с моей стороны. Прочитай я их, все прояснилось бы скорее и удалось бы избежать боли… а признаюсь, мне было больно. Больно из-за открывшейся правды или того, что я сочла правдой, которую от меня скрыли, больно из-за того, что не заметила звоночков, больно, потому что я боялась, что потеряла всех сразу — Лару, Луку, Анжелу и, возможно, даже Роберто.
— Пока не знаю.
— Ты большая молодец.
Мы посмотрели на фасад дома бабушки и дедушки, затем она придвинулась ко мне чуть ближе.
— Чечилия, я…
— Не будем об этом. Живите как живете и простите меня за то, что вмешалась. В жизнь Луки, я имею в виду. Я думала, что мне посчастливилось встретить человека, который… который… впрочем, неважно. Тебе стоило рассказать мне. «Парень, о котором ты говоришь, — отец Анжелы, мы помолвлены». Разве сложно было? Почему ты не сказала? Ты мазохистка?
Лара посмотрела мне в глаза и взяла мои руки в свои.
— Чечилия, но… За последние несколько недель я написала тебе полсотни сообщений, неужели ты их не прочла? Ты права, мне стоило рассказать тебе, что Лука — папа Анжелы, но мы с ним не помолвлены!
— Как это?
— Вот так, просто не помолвлены!
Я застыла, будто статуя или колонна Нового собора. Но в душе я отплясывала.
— Так вы не помолвлены?
— Нет. Больше нет. Мы едва знали друг друга, когда я поняла, что беременна Анжелой, и через полгода после ее рождения все изменилось, отношения у нас не сложились. Какое-то время мы пытались все наладить. В мае приехала ты, мы к тому моменту почти приняли окончательное решение. Не требовалось ни перерывов, ни пылких воссоединений. Нам обоим не хватило смелости сказать вслух о происходящем, поэтому мы молчали. Я знаю, мы были неправы. Но уверяю тебя, между нами ничего нет.
Мне нужно присесть. Я потащила Лару к пластиковым стульям, стоявшим под окнами.
— Что же теперь делать? — я обращалась к себе, а не к Ларе.
— Теперь возьми телефон, прочитай сообщения и…
— Мне позвонить ему? Я имею в виду, как только отойду от этой неприятной истории.
Лара глубоко вздохнула.
— Думаю, так будет правильно.
Я посмотрела на нее сверху вниз. Мои очки запотели, я их сорвала. И вдруг решила, что не буду их больше носить. Мне они не нужны. Я положила их в карман куртки и уставилась на мыски своих коричневых винтажных туфель, единственных, которые я сохранила. Из винтажного остались они и кожаная куртка. Настало время попрощаться с прошлым и войти в будущее в новой одежде.
— Знаешь, я не стану этого делать.
Я смотрела, как она нервно сучила ногами по пыли.
— Чего не станешь делать?
Еще несколько недель назад я бы испугалась, что получу пощечину, если не стану прислушиваться к советам. Серьезно. Я многого боялась, а теперь думала, что, возможно, собравшись позвонить Луке, я просто хватаюсь за первого мужчину, который полюбил меня за все это время. Мне было страшно, что никто больше не полюбит меня.
Мафальде девять лет, она носит очки с толстыми желтыми стеклами, знает наизусть «Барона на дереве» Итало Кальвино и обожает своего кота. У нее редкое заболевание сетчатки, и скоро ей грозит полная слепота. Ей страшно оказаться в темноте, поэтому она ведет дневник, где записывает, что именно больше не сможет делать, например считать звезды, играть в футбол с мальчишками или забираться на черешню в школьном дворе. Она обожает это дерево, которое стало ее единственным убежищем, и издалека приветствует его как лучшего друга.
Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».
Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.
Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
Элизабет, Джойс, Рон и Ибрагим недолго наслаждаются покоем в идиллической обстановке Куперсчейза. Не успевают утихнуть страсти после раскрытого ими убийства, как Элизабет получает письмо из прошлого. Ее приглашает в гости человек, который умер давным-давно — у нее на глазах. Элизабет не может отказаться от приглашения — и вот уже Клуб убийств по четвергам оказывается втянут в новое дело, в котором замешаны колумбийские наркоторговцы, британская контрразведка и похищенные алмазы стоимостью в двадцать миллионов фунтов.
Джеки не любит сюрпризов. Ее жизнь распланирована на годы вперед, но все планы рушатся, когда она теряет семью в автокатастрофе. Теперь Джеки предстоит сменить роскошную квартиру в Нью-Йорке на ранчо в Колорадо, где живут ее новые опекуны. И вот сюрприз — у них двенадцать детей! Как выжить в этом хаосе? А может быть, в нем что-то есть? Может быть, под этой крышей Джеки обретет семью, любовь и лучших друзей?
Комиссар полиции Петер Винстон приезжает в живописный уголок Швеции, чтобы отдохнуть у моря. Отпуск недолго остается безоблачным — в роскошной недостроенной вилле на берегу находят тело известного риелтора Джесси Андерсон. Дело только поначалу кажется простым — вскоре обнаруживается, что Джесси сумела досадить почти всем в этом райском краю и убийца может скрываться за каждой садовой изгородью.
Среди мирных английских пейзажей живут четверо друзей. У них необычное хобби: раз в неделю они собираются, чтобы обсудить нераскрытые преступления. Элизабет, Джойс, Ибрагим и Рон называют себя «Клуб убийств по четвергам». Все они уже разменяли восьмой десяток и живут в доме престарелых, но сохранили остроту ума и кое-какие другие таланты. Когда местного строителя находят мертвым, а рядом с телом обнаруживается таинственная фотография, «Клуб убийств по четвергам» внезапно получает настоящее дело. Вскоре выясняется, что первый труп — это только начало и что у наших героев есть свои тайны.