Под чужими знаменами - [20]

Никогда не забудет украинский народ ни этого раболепства националистов перед захватчиками, ни всех их заверений, сколько бы ни старались сейчас их нынешние сообщники в Америке уверить мир, что якобы украинские националисты «выступали против гитлеровцев».

Украинский центральный комитет и Украинский краевой комитет, возглавляемые Кубийовичем и Панькивским, были прежде всего органами немецкой оккупационной администрации. Это видно хотя бы из одного маленького объявления, напечатанного 2 апреля 1943 года в той же газетке «Львівські вісті». Это объявление гласило:

«В ближайшее время для украинского населения Львива будут выдаваться опознавательные карточки (кеннкарты). Поэтому уже заранее жители Львова должны подготовить необходимые документы. Для получения опознавательной карточки нужно будет представить: 1) метрику происхождения, 2) метрику брака, 3) удостоверение Украинского комитета, из которого бы следовало, что данное лицо принадлежит к украинской национальности».

* * *

По письменным указаниям ОУН, составленным, как известно, еще в мирное время, во Львове и в других городах Западной Украины сразу после их оккупации стала создаваться под командованием гитлеровцев «украинская» полиция. Во Львове она действовала подпольно уже за два дня до прихода фашистов. Полицаи, навербованные из активных оуновцев, отличились в стрельбе с чердаков и окон по женщинам и детям, которые эвакуировались из Львова.

«Украинская» полиция во Львове подчинялась гитлеровцу (краевым комендантом «украинской» полиции по всей Галиции был немецкий майор Вальтер), но комендантом львовской полиции фашисты назначили националиста Евгена Врецьону, одного из тех бандитов, которые подписывали 14 июня 1941 года бандеровское воззвание солидарности всех украинских националистических партий и групп.

Фашисты поставили во главе «украинских» полицейских комиссариатов своих старых знакомых из УГА. Когда-то они верой и правдой служили династии Габсбургов и носили униформу австрийской армии, а теперь ревностно выполняли свою службу, помогая гитлеровцам устанавливать «новый порядок».

«Украинских» полицаев можно было видеть на улицах галицийских городов в обществе гестаповцев. Зловещая фигура «украинского» полицая в черном мундире, с позолоченным тризубом на шапке-мазепинке часто встречалась в оврагах за Яновским лагерем во время очередных акций.

12 августа 1942 года комендатура «украинской» полиции Львова издала приказ № 2, который гласил:

«С сегодняшнего дня украинская полиция принимает непосредственное участие в чрезвычайной акции, поэтому приказываю: 13 августа 1942 года в 13.30 дня акция начинается в пяти комиссариатах. Акция будет продолжаться до отбоя. Приказываю доносить через каждые два часа о количестве захваченных и о использованных обоймах…»

Двенадцать дней происходила во Львова августовская акция 1942 года — одна из самых кровавых в истории многострадального города. Больше всего пострадало от нее население северных кварталов Львова.

Инструкции «украинским» полицейским относительно их поведения во время августовской акции откровенно рекомендовали убивать мирных граждан «при попытке сопротивления или бегства…».

На перекрестках опустевших улиц стояли полицейские машины. Фашисты и «украинские» полицаи волокли к ним мирных жителей, обнаруженных в подвалах, на крышах и чердаках. Плач и стон стояли над городом. На тротуарах алела свежая кровь.

«Украинская» полиция принимала активное участие не только в подобных акциях массового масштаба, но и вообще в различных убийствах. Во Львовском областном архиве среди прочих документов о злодеяниях «украинских» полицаев хранится и такое донесение:

«Я, полицай Ярослав Куценко, применил 13 августа 1942 года свое оружие к женщине, которая выпрыгнула из трамвайного вагона. Я дал один выстрел. Убил бы ее, но наскочило еще два полицая. Чтоб не застрелить своих, прекратил огонь…»

Произвол, царивший во Львове, не поддается описанию. Достаточно было доноса в гестапо, что такой-то человек «не арийской расы» или скрывает свое происхождение, как его немедленно арестовывали. Не помогали никакие доказательства и разъяснения. Арестованный был обречен. Граждане, над которыми нависала угроза смерти, жертвовали всем своим имуществом, чтобы только найти спасение. Об этом хорошо знали авторы черных списков, они сами или их знакомые принимали чужое добро на «временное хранение» и за одну ночь богатели. Эти варвары пользовались всякими средствами террора и грабежа, считая, что война — единственная удачная возможность нажиться сразу за чужой счет безразлично каким способом — выстрелом или взмахом ножа. Они брали пример с немецких фашистов, которые тащили в Германию не только сало и сахар, но и ковры, картины, мебель, серебро, рояли, библиотеки.

5 июля 1941 года, когда на львовских домах еще висели желто-голубые флаги националистов, жители города, знавшие немецкий язык, имели возможность прочитать в главном органе немецкой фашистской партии «Фелькишер беобахтер» статью, посвященную Львову. В ней утверждалось, что «Лемберг — это старинный немецкий город в Галиции, город австрийских традиций, культуры и цивилизации».