Почтовое отделение - [11]
Штатные почтальоны подходили ко мне и пожимали руку. Наши поздравления, говорили они. Благодарю, кивал я. Поздравления с чем?! Я ничего не совершил! Я просто стал членом их шайки. Своим парнем, который с годами мог выставлять цену за свой личный маршрут. Получать рождественские подарки от своих клиентов. И когда в дождь или жару я скажусь больным, они будут говорить какому-нибудь бедному задроченному внештатнику: "А где наш постоянный почтальон? Вы опаздываете! Наш почтальон никогда не опаздывает!" Таковы были мои перспективы. Но тут вышло распоряжение фуражки и другое обмундирование на сортировочных ящиках не оставлять. Большинство из нас оставляло на ящиках свои фуражки. Собственно, там они никому не мешали, а это избавляло нас от необходимости подниматься в раздевалку. И вот, после трех лет "оставления", мне приказали не оставлять. Утром, по обыкновению, я переживал похмелье, и в этом переживании не было места таким вещам как фуражка. Поэтому на следующий день после выхода распоряжения, моя фуражка по старинке лежала на сортировочном ящике. Стон вручил мне письменное замечание: в нем говорилось, что против правил оставлять свое обмундирование на сортировочном ящике. Я засунул писульку в карман и продолжил сортировку. Стон наблюдал за мной со своего вращающегося трона. Все служащие оставили свои фуражки в раздевалке. Все. Кроме меня, меня и еще Марти. Стон подошел к этому парню и сказал:
Так, Марти, ты же читал приказ. Твоя фуражка не должна находиться на сортировочном ящике.
Ох, извините, сэр. Привычка, знаете ли. Прошу прощения, Марти схватил свою фуражку и поднялся в раздевалку.
На следующее утро я снова забыл. Стон был тут как тут со своим письменным замечанием: в нем говорилось, что против правил оставлять свое обмундирование на сортировочном ящике. Я спрятал записку в карман и продолжил сортировку. Когда очередным утро я вошел в отделение, то сразу заметил, что Стон следит за мной. Он был сосредоточен и цепок. Ему не терпелось узнать, как я распоряжусь своей фуражкой. Я немного потомил своего соглядатая, затем снял головной убор и водрузил его на сортировочный ящик. И вот Стон передо мной со своим письменным замечанием. Не читая, я бросил его в мусорную корзину и приступил к сортировке. За спиной у меня раздавались гневные очереди пишущей машинки. "Как удалось овладеть ему такой виртуозной машинописью?" вот о чем думал я. Вскоре я получил второе письменное замечание. Мы смотрели друг на друга.
Я не буду читать это, сказал я. Я знаю, что здесь написано. Здесь написано, что я не прочитал первое письменное замечание. И я пополнил мусорную корзину. Стон засел за машинку. И вот третье письменное замечание у меня в руках. Послушай, снова обратился я к Стону, я и так знаю содержание всех трех твоих произведений. Первое о том, что я положил фуражку на ящик. Второе что я не читал первое. А третье что я проигнорировал второе. Глядя на Стона, я опустил отпечатанный лист в мусорную корзину.
Как видишь, я могу избавляться от них так же быстро, как ты печатаешь. И если мы продолжим, то скоро один из нас будет иметь смешной вид. И скорей всего это будешь ты.
Стон вернулся в свое кресло. Он больше не печатал. Просто сидел и смотрел на меня. На следующий день я не вышел. И не позвонил. Я провалялся в постели до обеда. Затем поднялся и посетил Главное управление. Узнав о миссии, с которой я прибыл, меня проводили к столу. За ним сидела очень худая пожилая женщина. У нее были седые волосы и такая длинная и тонкая шея, что под тяжестью головы она прогибалась по середине. Женщина смотрела на меня поверх очков. Слушаю. Я хочу уволиться. Уволиться? Совершенно верно. Вы в штате? Да.
Тэк, тэк, тэк, тэк... слетело с ее сухих губ. Женщина подала мне бланк заявления, и я заполнил его. Сколько вы проработали на почте? Три с половиной года.
Тэк, тэк, тэк, тэк... шелестели губы. Тэк, тэк, тэк... Вот так все оно и было. Я вернулся домой, и мы с Бетти откупорили бутылочку. Тогда я и не предполагал, что через пару лет вернусь на почту, но уже в качестве клерка, и буду горбатиться на инвентарной табуретке почти 12 лет.
I I
1
Между тем, жизнь продолжалась. Я нашел свою удачу на скачках. На ипподроме я чувствовал себя, как рыба в воде. Мой ежедневный доход колебался между 15 и 40 баксами. На большее я и не замахивался. Если не попадал в точку с первого заезда, то на последующие ставил немного больше, чтобы в случае выигрыша возместить убыток. Изо дня в день я возвращался победителем, приветствуя Бетти высоко поднятым большим пальцем. Вскоре Бетти нашла себе работу машинистки, а когда одна из этих "гражданских женушек" начинает самостоятельно трудиться, вы сразу замечаете разницу. Мы надирались почти каждую ночь, и утром Бетти, как когда-то я, отправлялась на работу с глубокого похмелья. Теперь-то она знала, каково это. А я подымался около 10.30, не спеша выпивал чашку кофе и съедал пару жаренных яиц. Затем по порядку: выгуливал пса, флиртовал с молоденькой женой механика, которая жила позади нас, и любезничал со стриптизершей, что жила напротив. К полудню я был на ипподроме. Сделав выигрышную ставку, возвращался домой и, прихватив собаку, выходил к автобусной остановке, встречать Бетти с работы. Хорошая жизнь, ничего не скажешь. И вот однажды ночью Бетти, моя любовь, осушив первый стаканчик, высказала:
Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.
Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!
«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.
Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
Несмотря на порою шокирующий натурализм, тексты Чарльза Буковски полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.В основе романа «Голливуд» лежит реальная история работы Буковски над сценарием фильма «Пьянь», который был поставлен режиссером Барбетом Шредером в 1987 году. Главные роли исполняли такие звезды, как Микки Рурк ии Фэй Данауэй; прототипы других героев книги также легко узнаваемы (Френсис Форд Коппола, Жан-Люк Годар, Вернер Херцог, Норман Мейлер и др.).