Почти вся жизнь - [53]

«Надо потушить папиросу», — сквозь сон подумал Черняев. Светловолосая девушка положила ему руку на плечо.

«Я знаю, — сказал Черняев, — вас зовут Валя, мне Лешка сказал».

Она улыбнулась…

2

Утром командир полка вызвал к себе Черняева.

— Делаю вам замечание, майор.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

— «Слушаюсь, слушаюсь», — сказал Ларионов раздраженно. — Как, по-вашему, ваших дам я должен развлекать?

— Товарищ полковник… — начал Черняев, но Ларионов перебил его:

— Почему вчера раньше всех ушли из клуба?

— Нездоровилось, товарищ полковник.

— И бросили свою даму?

— Товарищ полковник, когда я уходил, вы же танцевали с ней.

— Надо было обождать, — упрямо сказал Ларионов.

— Зачем, товарищ полковник? — спросил Черняев, осмелев.

— Затем, чтобы девушка не могла подумать, что майору Черняеву с ней скучно. Ясно?

— Она этого не подумала, — сказал Черняев.

Ларионов взглянул на него с удивлением.

— У меня все, — сказал он. — Можете идти.

В полку был хозяйственный день, старшие офицеры были свободны. Черняев после обхода батареи отправился осматривать местность. Перейдя узкоколейку и миновав редкий сосновый лесок, он вышел к побережью.

Ветер шумел по высоким дюнам, и длинные изгороди вереска то пригибались, то снова выпрямлялись, встречая осень. Но этот холодный берег не показался Черняеву тоскливым. Ему нравились уверенные его черты, и медленный шорох моря, и вечное мужество вереска.

На обратном пути он заметил Лешку, который сидел на камне и в раздумье жевал какую-то травинку.

— Я вас ожидаю, товарищ майор, — сказал Лешка, быстро покончив с травинкой.

Домой они возвращались вместе. Миновали лесок, и Лешка сказал, понизив голос:

— Смотрите, товарищ майор, снова та белень… — Он оборвал себя и, взглянув на Черняева, добавил равнодушно: — Та девушка, с которой вчера командир полка танцевал.

Невдалеке от них Валя и три незнакомые Черняеву девушки-эстонки несли небольшую железную чушку. Они остановились отдохнуть и осторожно поставили свою ношу на землю.

«Узнает она меня или не узнает?» — спрашивал себя Черняев.

— Здравствуйте, Валя, — сказал он и козырнул.

— Здравствуйте, товарищ майор. Как ваше здоровье?

— Мое здоровье? — удивился Черняев.

— Вчера командир полка сказал, что вы заболели…

Черняев смутился и переменил тему:

— Вы разве работаете здесь?

— При немцах я была судомойкой в столовой, а теперь… Теперь, наверное, скоро на родину. Пока помогаю им немножко. Познакомьтесь, пожалуйста. Это Герта, это тоже Герта — Герта-вторая, это Марта.

Герта, Герта-вторая и Марта, вежливо улыбаясь, произнесли «здравствуйте». Черняев снова козырнул.

Девушки подняли чушку и, стараясь, идти в ногу, понесли к шахте. Черняев быстро подставил плечо и поднял чушку на вытянутых руках.

— Куда нести? — спросил он весело.

— К шахте, к шахте, — разом закричали девушки.

Черняев быстро донес чушку и опустил на землю.

Наступило молчание. Валины подруги вежливо улыбались.

— Что, вечером снова будет музыка в клубе? — спросила Валя.

— Нет, сегодня не будет, — ответил Черняев.

— Заходите к нам, товарищ майор. Если свободны — заходите. Отец будет доволен.

Черняев в третий раз козырнул.

— Так зайдете? — переспросила Валя. — Мы теперь живем в восьмом коттедже.

Вернувшись домой, Лешка занялся гимнастеркой Черняева, которую тот основательно запачкал.

— Ты отдыхай сегодня, — сказал Черняев. — Завтра занятия начнутся, будет не до прогулок. Кстати… фамилию ты их знаешь?

— Костровы, — отвечал Лешка, — как войдете, дверь прямо.

В девятом часу вечера Черняев постучал к Костровым. Валя открыла ему дверь. За столом сидели мальчик и девочка лет семи, по-видимому близнецы, и ели суп. При виде майора они бросили ложки и замерли.

— Здравствуйте, ребята. Будем знакомы: Черняев.

Дети засмеялись и уткнулись в тарелки.

— Вы с отцом поздоровайтесь, — сказала Валя негромко.

— Вот папа, — сказал мальчик, показывая на кровать.

Черняев подошел ближе. На кровати, лицом к окну, лежал худенький, совсем высохший старик.

— Здравствуйте, товарищ Костров, — сказал Черняев.

Старик не отвечал.

— Он очень взволнован, — шепнула Валя, словно извиняясь за отца.

Старик приподнялся:

— Благодарен весьма. Дети поели мяса с картошкой, и я поел.

Черняев с недоумением взглянул на него.

— Это ваш помощник принес нам мясо и картошку? — деловито спросил мальчик.

— Не знаю, не знаю, — сказал Черняев. Он действительно не давал никаких распоряжений, но догадывался, что это Лешкиных рук дело.

— Очень благодарен, — повторил Костров. — Да… если бы жена дожила до этого дня…

— Папа!.. — сказала Валя.

Но старика уже нельзя было остановить. Он рассказал Черняеву о том, как умерла его жена и как он сам заболел. Ему ведь пятидесяти лет нет, а вот что сделали с ним проклятые фашисты. Стариком стал глубоким. Вот уже три месяца не может подняться. А ведь трое детей. Старшая, Валечка, теперь за мать.

— Тебе вредно разговаривать, вредно волноваться, — сказала Валя. Но старик продолжал рассказывать горестную повесть своей семьи. Рассказал он и о той страшной ночи, когда их погнали из Стрельны, и о жизни в оккупированном Пскове, и, наконец, о жизни в лагере.

О Вале он говорил с гордостью: «моя старшенькая», «моя умненькая», «мамка наша».