Почти все, что знаю о них - [2]

— А-а! — воскликнул Игорь Петрович, чтобы можно было подумать, будто бы обрадовался неожиданной встрече. И разозлился на Татьяну, словно она ее нарочно подстроила. — Смотри, — ухватил он под руку жену, прижал к боку, как спасательный круг. — Наша соседка, ну та, с камня…

— Которую ты сегодня вытащил из моря? — безрадостно уточнила жена, глядя мимо Тани.

— Как бы сказать… — замялся Игорь Петрович и без прежнего воодушевления, но громко, адресуясь к Тане, продолжал: — Так поздно?! Одна? Скучаете?

— Нет, — сказала правду Татьяна Николаевна. Она поняла, что надо попрощаться и уйти. Но в это время ее толкнула женщина — та самая, в ярком платье, где среди зеленых пальм порхают орлы, раскрашенные под колибри. Она, блестя глазами, вела сквозь толпу своего соколика, крепко держала его под руку, будто выиграла приз. Мужичок покорно шел, куда ведут, он не знал, что он приз, и тяготился переменой планов на вечер. Смоляной, густой, с крутыми кудрями чуб закрывал лоб до бровей, доверчиво и ласково глядели черные глаза, а в приподнятых уголках губ угадывалась готовность рассмеяться незлой шутке; худощавый, но крепкий, пружинистый — конечно, подарок.

Татьяна Николаевна учтиво пропустила женщину с мужичком под ручкой и крикнула через людские головы:

— До завтра!

— Что вы, что вы, — вдруг ни с того ни с сего вмешалась жена Игоря Петровича. В этой ситуации ей показалось неудобным сказать в ответ просто «до завтра» или «спокойной ночи». Конечно, следовало прекратить это знакомство, но неожиданно для себя она предложила: — Пойдемте с нами пить кофе.

Игорь Петрович смолк.

— Я обижусь, — похолодев, добавила его жена, скорее не видя, но чувствуя, как беспомощно, почти испуганно замерла на месте собравшаяся было уходить Татьяна Николаевна. — Обижусь на вас, если не пойдете с нами пить кофе, — четко, звонким, не своим, незнакомым Татьяне Николаевне голосом подтвердила она приглашение.

Они сидели на полукруглой веранде над морем. А над ними переливались разноцветные лампочки в гирляндах, еще выше усталые бледные звезды мечтали о тишине и покое.

Игорь Петрович и его жена дружески суетились вокруг Татьяны Николаевны, меняли ей стул — брали от соседнего столика, потому что у ее стула была сломана спинка, а с моря дует ветер, какой-никакой, а все-таки ветер; подошла очередь за кофе, Игорь Петрович оставил женщин за столом и кричал от стойки усталым от напряженного веселья голосом:

— Коньяк брать всем?

— Я не буду, — кричала в ответ его жена. — Бери себе и Татьяне Николаевне!

— Что вы, мне не надо, спасибо, — слабо сопротивлялась Татьяна, но Игорь Петрович уже ставил на стол две полные рюмки, за его спиной шипела струями пара кофеварка. Он возвращался к стойке:

— Сколько пирожных?

— Мне ни в коем случае! — восклицала его жена. — И тебе тоже! Мы худеем… Татьяне Николаевне — обязательно. Ей можно. Ей все можно! — вдруг со слезами в голосе воскликнула она. И Татьяна Николаевна похолодевшими пальцами обхватила и сжала рюмку с коньяком. «Господи, за что такое наказание? Как встать, уйти, провалиться в преисподнюю, исчезнуть с лица земли?..»

— Так сколько пирожных считать? — услышала она голос буфетчицы.

— Одно… — пожал плечами Игорь Петрович.

— Пирожное на троих, — машинально уточнила буфетчица, перебирая костяшки счетов. — Пирожное — на троих? — весело удивилась она.

Игорь Петрович громко и наконец-то искренне рассмеялся.

— Пирожное — на троих! — лихо подтвердил он. Все в очереди развеселились. Шутку стали повторять, передавать, как хорошую новость. На их столик смотрели с интересом, несколько игриво.

А Тане так захотелось увидеть светлое море. Знакомую серебристую полоску на горизонте. Поплыть, уплыть, заплыть, сюда не возвращаться. «Что за жизнь? — думала она, стараясь благодарно улыбаться и внимательно слушать, не слыша, что говорят Игорь Петрович и его жена. — Разве я перед ними так уж виновата? Тогда почему мне так трудно сейчас? И так стыдно?»

Как же угораздило ее усложнить бесценные дни отпуска? Так просто, тихо, неторопливо они начались. Кажется, чуть ли не вчера, нет, каких-то несколько дней назад она услышала:

— Давай убежим! — сказал мальчик.

— Давай. А куда? — согласилась девочка.

— В горы.

— Не хочу. Там жарко и змеи.

— Тогда в море.

— Я не умею плавать.

— За нами придет корабль! С белыми парусами, с черным пиратским флагом. Хочешь, мы назначим тебя королевой пиратов?

— Королевой — хочу.

— Ну, бежим?

— А если догонят?

— У меня спички. Надо сжечь за собой мосты. Погоня отстанет.

— А мы скоро вернемся?

— Зачем? — и запрыгал к морю — с камня на камень, не оглядываясь.

— Подожди! Я с тобой, — она расправила оборочки на красном в белую точку купальнике, тронула два пластмассовых цветочка на резинке, стягивающей хвостик рыжих волос.

Он стоял босиком на горячем с острыми краями камне и ждал.

Татьяна Николаевна машинально перебирает в руках купальную шапочку. Пора бы в море. Смешные эти ребята, младшего школьного возраста. Интересно: папа мальчика разгадывает кроссворд в «Огоньке». Мама девочки лежит на поролоне, раскинув руки, и на глазах у нее — по плоскому серому камешку. И не знают, что их дети беглецы.