Почти невеста - [2]

Лэйси уставился на две стопки сброшенных карт рядом с игроком, а потом на три карты, оставшиеся в колоде. Он знал, каковы эти три карты, как и каждый игрок, примечающий, какие карты вышли. Если ему удастся угадать, в какой последовательности они выйдут, у него останется один шанс из пяти. Но в этом случае банкомет должен выплатить ему из расчета четыре к одному. Один решающий удар, и он отыграется. Он поднял глаза и встретил взгляд серых глаз человека, которого ненавидел со страстью, не поддающейся описанию. Он догадывался о намерениях Сент-Джулза и, единственный в этой душной комнате, знал их причину.

Но в случае удачи он мог бы избежать краха и повернуть колесо фортуны. Если Сент-Джулз примет ставку и проиграет, ему придется выплатить выигрыш противнику из расчета четыре к одному, а это означает его разорение. И Лэйси знал, что Сент-Джулз примет вызов. Он не спеша снял кольца и булавку с алмазом, угнездившуюся в пене кружев у него на шее, намеренно положил все это в центре стола и медленно сказал:

– Моя очередь делать ставку.

– И какова же ваша ставка?

Тон герцога был недоверчивым. В свете того, что было выиграно и проиграно, это заявление прозвучало абсурдно.

Лицо графа залил неяркий румянец:

– Я ставлю на карту все, что у меня есть, милорд герцог, – Лэйси-Корт и дом на Олбермарл-стрит со всем, что там находится.

Было слышно, как в притихшей комнате кто-то шумно втянул воздух. Зрители обменялись взглядами.

– Со всем, что там находится? – спросил герцог, слегка выделив голосом последнее слово. – Со всем одушевленным и неодушевленным имуществом?

– Со всем, – последовал уверенный и твердый ответ.

Джек Фортескью передвинул свои столбики монет на середину стола.

– Милорд, едва ли эта сумма покроет мой проигрыш, – сказал он с легким сомнением и обвел взглядом комнату. – Во сколько мы оценим имущество графа, джентльмены? Если мне придется выплатить проигрыш в соотношении четыре к одному, я должен знать в точности, чем рискую.

– Будем считать, что все это стоит двести тысяч фунтов, – предположил Чарлз Фокс.

Будучи заядлым игроком, он уже проиграл все деньги до последнего пенни и одалживал у друзей с полной бесшабашностью, зная, что не сможет выплатить долга и что, в свою очередь, разорит многих своих кредиторов. Было вполне уместно, что такой человек имеет право высказаться о сумме выплаты проигравшего.

– Это значит, что Джеку придется выплатить восемьсот тысяч фунтов.

В комнате воцарилась полная тишина – грандиозность суммы поразила всех. Даже для одержимых, смысл жизни которых – игра, было трудно смириться с мыслью, что в одну ночь можно проиграть и выиграть такое состояние. Глаза Фокса возбужденно заблестели в предвкушении дальнейших событий. Все взоры обратились к Сент-Джулзу, откинувшемуся на спинку стула и все еще лениво поглаживавшему ножку своего бокала. На губах его играла едва заметная улыбка, но глаза, остановившиеся на лице того, кто сидел напротив, были холодны как лед.

– Вы согласны с названными суммами, Лэйси? – Голос герцога был на удивление спокойным.

– А вы сможете выплатить такие деньги? – спросил граф, с раздражением уловивший предательскую дрожь в своем голосе.

– Вы сомневаетесь?

Вопрос был задан с безразличной уверенностью, не оставлявшей места для сомнений.

– Я принимаю условия.

Граф щелкнул пальцами, подавая знак лакею, и тот немедленно принес пергамент и письменные принадлежности. Слышен был только скрип пера графа, излагавшего условия договоренности. Закончив, он взял песочницу и осушил чернила, после чего поднял со стола свое кольцо с печаткой. Лакей капнул воска на пергамент, а граф поставил подпись и прижал печатку кольца к теплому воску. Потом безмолвно подвинул документ герцогу, чтобы тот тоже подписал его.

Герцог огляделся, и взгляд его упал на Джорджа Кавену.

– Джордж, последишь, чтобы условия договора были соблюдены?

Джордж кивком выразил свое согласие и подошел к столу. Он взял документ, прочел его и сказал, что все в порядке. Его глаза на мгновение задержались на бесстрастном лице друга, будто он молча вопрошал его о чем-то. Потом он сложил документ и опустил его во внутренний карман сюртука.

Герцог отпил глоток вина и учтиво обратился к графу:

– Будьте так любезны назвать карту, милорд.

Лэйси облизнул губы быстрым и нервным движением, подался вперед, не сводя глаз с оставшихся карт, будто силился угадать, что в них, потом медленно произнес:

– Туз червей… десятка треф… пятерка пик.

Все затаили дыхание, и внезапное шипение свечи, стоявшей на низком буфете, прозвучало в мертвой тишине как раскат грома. Сент-Джулз взял и открыл первую карту. Он медленно перевернул ее – это оказался туз червей.

Нерушимая тишина, казалось, стала еще более непроницаемой и глубокой, если такое было возможно. Граф подался вперед еще немного, его взгляд неотступно следовал за движениями длинной белой руки, в то время как она подняла следующую карту. Лицо герцога по-прежнему оставалось бесстрастным. Он открыл карту. Это была пятерка пик. Граф упал в кресло. Глаза его были закрыты, лицо мгновенно осунулось и стало почти таким же белым, как тщательно завитые и напудренные волосы. Он не взглянул на последнюю карту. Теперь это было не важно. Пятерка пик лишила его выигрыша. Наконец он открыл глаза и посмотрел через стол на своего врага.