Почти идеальное ограбление - [23]

Арина пожала плечами:

– Покажите, не помешает. Я вот думаю: нести ли мне в его галерею новую работу Софьи? С одной стороны, Павлу хочется помочь, несмотря ни на что, с другой – кто может гарантировать, что и с этой картиной ничего не случится? Хотя теперь, я надеюсь, он примет особые меры безопасности.

– Я по радио как-то слышал, что картину самого Марка Шагала «Над городом» из нью-йоркского музея увели, а уж из галереи-то этой, да при большом желании… А Павел Петрович уже установил новую систему видеонаблюдения?

– Не знаю, – ответила девушка.

Глава 7 ТАЙНА ЧУЖОГО ДНЕВНИКА

Софья Полянская жила в самом конце Кутузовского проспекта, на третьем этаже огромного дома, в большой двухкомнатной квартире. Одна из комнат, более просторная и светлая, служила художнице мастерской. На мольберте у окна стояла небольшая картина.

– Эта? – спросил Ромка.

Арина кивнула.

Лешка повернула ее к себе и воскликнула:

– Еще лучше прежней, да?! Хоть они и похожи. А солнечные блики какие яркие! Как настоящие.

На этом холсте первые лучи невидимого солнца тоже пронизывали покрытый дымкой полупроснувшийся город, предвещая замечательный день. Утро только занималось, тротуары блестели в ожидании пешеходов, магазины распахнули двери для первых посетителей. Картина так и называлась: «Ожидание». Арина тоже залюбовалась ею:

– Вроде бы ничего особенного, но каким оптимизмом дышит этот пейзаж! Все-таки Софья – настоящий мастер. Она умеет делиться с людьми своей радостью.

– Рома, а тебе нравится? – обратилась к брату Лешка.

Ромка молча кивнул, утешая себя тем, что у него совсем другая манера письма и в абстрактной живописи он тоже запросто может стать, если уже не стал, непревзойденным мастером.

– Давай посмотрим, что у нее еще есть, – увидев стоящие в углу картины, попросила Лешка. – Очень хочется увидеть, что она написала.

– Сонечка почти ничего не успела сделать после возвращения из Нью-Йорка, – ответила Арина и наклонилась к стене, перебирая недописанные холсты на подрамниках.

Ромке стало неинтересно, и он отправился бродить по квартире. Но ничего примечательного не заметил. Обычная, как у всех, кухня. Не отличалась особой обстановкой и вторая комната. Ромка подошел к окну, остановился возле письменного стола и увидел, что в самом большом ящике торчит ключ. Очевидно, хозяйка торопилась и забыла его вынуть. Не сдержав любопытства, Ромка прикрыл за собой дверь, повернул ключ и выдвинул ящик. Поверх собрания самых разных вещиц: маленьких игрушечных человечков-инопланетян, смешных утят, динозавриков, брелоков, писем в старых конвертах, газетных вырезок, квитанций, значков и всякого рода косметики – лежал небольшой черный ежедневник в блестящем переплете из искусственной кожи.

И Ромка не утерпел. Его рука сама, непроизвольно, потянулись к тетрадке. Это был дневник. На первом листе стояла дата: 15 октября.

Писала Софья крупными, чуть ли не печатными буквами, поэтому не приходилось разбирать слова. И Ромка прочел:

Кто сказал, что Нью-Йорк – это каменные джунгли? Очевидно, тот, кто никогда не видел его на рассвете и не слышал, как шумят платаны на Пятой авеню, как падающие листья покрывают зеленые газоны Центрального парка. Достаточно одного осеннего раннего утра, чтобы навсегда влюбиться в этот невероятный город. Как брызжет солнце с окон небоскребов! Это «праздник, который всегда с тобой». Хемингуэй сказал это о Париже, но лучшей фразы я сейчас подобрать не могу. Ведь, в отличие от него, я художник, а не писатель.

Воровато оглянувшись на дверь, Ромка прислушался. Лешка с Ариной все еще что-то двигали в соседней комнате. Тогда он быстро перелистал ряд страниц.

19 декабря.

Очевидно, я себя переоценила, ожидая моментального и сногсшибательного успеха. А теперь мечтаю лишь о сносном существовании, чтобы оно давало мне возможность работать. Хорошо, что в одну из галерей взяли сразу несколько моих работ. Кое-кто уже это считает огромным достижением…

Не успев дочитать, Ромка вздрогнул, заметив рядом с собой внезапно возникшую тень.

– Ты чего крадешься, как призрак? – недовольно прошипел он.

– А ты что делаешь? – Лешка заглянула в тетрадь и возмутилась: – Рома, как тебе не стыдно! Нельзя читать чужие письма и дневники, или ты об этом не знаешь?

– Прекрасно знаю, – пробурчал Ромка и тем не менее не положил тетрадь обратно, а, снова оглянувшись на дверь, откуда вслед за Лешкой могла появиться Арина, быстро нашел последнюю страницу.

Лешка хотела вырвать у него тетрадь, но вместо того перегнулась через его локоть, и любопытство взяло верх над ее принципами.

13 марта.

Снова поругались. Неужели она мне завидует? Хоть бы я ошибалась! Но порой кажется, что ей хочется меня убить. И что она сделала бы это с превеликим удовольствием, если бы набралась смелости и могла остаться безнаказанной. И за что? За то, что мне удается больше? Но я работаю, как лошадь, сама подчас не зная, что мне позволяет держаться на плаву: неустанный труд или мои небольшие способности.

Скрипнула дверь, и Ромка быстро сунул тетрадь обратно в ящик. В комнату вошла Арина.

– Пора идти, – сказала она, укладывая картину в пакет.