Почти библейский исход - [24]

Отъехав метров на сто пятьдесят, на полпути к шоссе остановились и минут пять простояли в тишине, слушая, доносится ли звук работающего дизеля с заправки. В три пары ушей ничего, кроме шипяще-щелестящего шума ветра, не услышали. Понадеявшись кто на что, в смысле, белые — на «авось», а чёрный, забыв о своём неверии, на милость аллаха, тронулись на юг.

Отдав бдение за окружающей средой, четвергом и пятницей Саше с Тамиром, я сосредоточился на управлении «Фахдом» и содержимом своей головы. Нестись сломя голову я не рисковал, поэтому держал сорок-пятьдесят километров в час, скользя взглядом по окрестностям, особенно ни на чём не задерживаясь. Мысли скакали от несоответствия окружающих видов сложившимся стереотипам о «пустыне» до судьбы семьи в Юго-Восточной Азии. В общем, о многом и разном думал, пока «скакуны мои»[25] не прервались самым неприятным образом и не порскнули кто куда.

Матово-белая «булька» размером с ладонь, появившаяся в верхнем левом углу моей половины лобового стекла, четыре внешне безобидных и несерьёзных кустика разрывов впереди — два слева от шоссе и два справа, крик Тотти «Слева!» и «БАМ-БАМ-БАМ-БАМ» сзади от Саши — всё образовалось как-то сразу, одновременно, хором прям. Я, не думая, воткнул третью передачу и, вывернув колёса влево, эдаким прыжком покинул шоссе. Похоже, отъездились: метрах в пятистах от нас, хорошо различимый на фоне моря, от берега к дороге двигался двойник нашего броневика в сопровождении двух грузовиков — копий оставленного под Эль-Кусейром. Как ни странно, воспринималось всё какой-то игрулькой компутерной — ни ужоснаха, ни опасений за свою бесценную шкурку… Тем более что вместе с русско-арабским матом в наушниках (за русский уверен, за арабский не очень) сверху-сзади протянулась эдакая прерывистая спица, разбросала несколько пыльных капель и упёрлась во вражеский броневик. Тот вздрогнул, раскрылся, как забытая в выкипевшей кастрюле банка сгущёнки и вспыхнул чадно, густенько так. Мысль, что поживём ещё и повоюем, на пинках проводила предыдущую, пессимистичную. А Александра гвоздила, окружая разрывами вставшие грузовики и разбегающиеся от них фигурки, почему-то явно избегая попаданий в технику.

Я остановил броневик — и для удобства «башенного снайпера», да и своего, если честно, как зрителя. Когда ещё посидишь в первом ряду на такой «премьере»? Со звуком, правда, не очень, но изображение… Да так им и надо — ехали мы себе по своим туристическим делам, никого не трогали, вдруг — нате! — не спрашивая ни фамилий, ни «кто такие»… Вот бегите себе теперь куда и как хотите…

— Петь, чего стоим? Кого ждём?

— Да засмотрелся, если честно… Куда едем?

— Давай потихоньку к грузовикам. Не просто так они тут рассекали, как мне кажется.

— А ну как навалятся отставшие?

— Блин, заводи-поехали! По дороге разобъясню всё!

Не спеша сближаясь с колонной «вражеской» техники и по своей инициативе заложив вокруг неё петлю, я и Тотти слушали «ликбез» по нападению на вражеские колонны. Определённая логика в её словах была — убежало, по её словам, человека три, на земле у машин валялось пять тел и восстало двое. Вполне допустимо, что вояки местные пёрли что-то сильно полезное и нужное себе в закрома, и не факт, что по приказу вышестоящих товарищей. Так что разберёмся с зомбями и позырим, что в грузовиках!

Оживших оказалось не двое, а трое. Хотя третий был представлен «половинкой»: оторванные ноги с частью таза валялись метрах в пяти от грузовика, а верхняя часть тела активно жрала чьё-то безголовое тело. Упокаивали оживших мы с Тамиром — Саша башню не покинула. От броневика тянуло жаром и каким-то странным запахом, нельзя сказать, что отвратительным. У меня он почему-то вызвал ассоциацию с пожаром в «Макдональдсе» — горелое мясо, краска, резина и какая-то химия. Большее отвращение и тошноту вызвала жрущая «в никуда» верхняя часть тела зомби… Стоячих застрелил одиночными Тотти, половинку — я, не тратя патроны, а угвоздив подобранным согнутым спиралью — и как так его свернуло? — автоматом. Проверили кабины грузовиков на предмет «посторонних», прошлись по «полю боя», собирая трофеи, и свалили кучей найденные два пистолета в кобурах, автомат и три подсумка — остальное или было посечено осколками, или имело «нетоварный» вид наподобие «упокоительного» автомата. Пора браться за «сладкое»!

Первый грузовик, мягко говоря, не порадовал. Не груз, а чемодан без ручки — нести неудобно, бросить жалко. Четыре ящика с местными «калашами», один — с антикварными советскими РПК в окаменевшей смазке, десять ящиков патронов местного производства и четыре огроменных закрытых сейфа без ключей. Нет, кое-что мы возьмём, и даже не кое-что, а почти всё, но на фига сейфы нам? Прям «пичалька»! Зато второй грузовик… Открыв одну из картонных коробок, которыми был забит кузов, я как провалился в прошлое. Четыре высоких консервных банки с надписями на немецком и арабском. Достал одну. Увесистый цилиндр из жести, литра три объёмом и весом килограммов пять, внутри — военный «Инвайт», концентрат рисового супа с индюшатиной. Попадался мне подобный «сухпай» из «гуманитарки» немецкой в 1991 году, только размером побольше банки были, килограммов десять весили. Семья из пяти человек плюс собака мучились, поедая его три раза в день, целую неделю! Еле осилили, хоть и вкусен был.