Почти ангелы - [9]

– Пожалуй, как туземные барабаны, – мягко ответила Мейбл.

– Бедная миссис Скиннер, думаю, ей несладко приходится. Скорее всего мистер Лидгейт не позволяет ей прибираться, пока он дома. Думаю, теперь он ушел, и она сочла, что вот он, ее шанс.

«Почему бы Роде прямо не сказать, что она знает, что его нет дома?» – со вспышкой раздражения подумала Мейбл. После обеда она сама слышала, как хлопнула соседняя калитка, и знала, что сестра стояла у окна столовой. Она не могла не видеть, как он уходит. Какой смысл жить в предместье, если не можешь проявлять здорового любопытства к собственным соседям?

– Скоро Дейдре вернется, – сказала Мейбл вслух. – Наверное, пора браться за ужин.

– Тебе помочь?

– Нет, нет, спасибо, я все спланировала.

Сестры сидели в спальне-гостиной Роды, откуда открывался прекрасный вид на задний садик соседского дома. Они часто так сидели между чаем и ужином удлиняющимися весенними вечерами, поскольку обе весь день проводили дома, а хозяйственные обязанности были не особенно утомительными. Вполне естественно, что холостой и, очевидно, эксцентричный Аларик Лидгейт казался им интереснее соседей по другую руку, супружеской пары с тремя маленькими детьми, чьи жизни следовали привычному уже распорядку, хотя некогда сестры находили их чудаковатыми. Мистер Лидгейт нечасто показывался в саду, но всегда оставалась надежда, что он появится, особенно когда потеплеет. Внешность его была весьма многообещающей: высокий и худой, он выглядел довольно болезненно; и действительно поговаривали, что он ушел со службы в колониях по состоянию здоровья и поселился здесь в предместье, где унаследовал дом одного родственника. Очевидно, он должен был выполнять «легкую работу», что бы ни значило применительно к мужчинам это выражение, обычно ассоциируемое с женщинами высших слоев, которые не желают пачкать руки «тяжелой». Миссис Лидгейт не было и следа, зато имелась экономка миссис Скиннер, маленькая седенькая женщина с любопытно-возмущенным выражением лица, которая обычно носила крупные серьги с искусственным жемчугом.

Мейбл Свон спустилась вниз. Она была рада, что сестра не помогает ей с ужином, поскольку любила все делать по-своему, а Рода вечно предлагала другие способы, которые, следует признать, зачастую были эффективнее, но ведь это дом Мейбл, и нельзя же ожидать, что она изменится после того, как управлялась тут почти тридцать лет. Она неспешно возилась на кухне, – высокая рассеянная женщина чуть за пятьдесят, с длинным, бледным лицом и карими глазами, которые от нее унаследовала Дейдре. Хлопоча, она бормотала себе под нос:

– Большие ножи, малые ножи, ложки для пудинга, интересно, десертные вилки им тоже понадобятся? О, столовые вилки, ложки для накладывания, подставки, бокалы, так… по два, наверное, на случай если Дейдре и Малькольм будут пиво, Рода скорее всего не будет… Теперь помыть салат…

Приятно, думала она, когда становится тепло, и салаты можно приберечь к ужину, хотя и не знала, почему именно это приятно. Мыть зеленые листья, потом резать все, что к ним прилагается, почти так же хлопотно, как готовить горячее, а сама она так и не преодолела старомодной неприязни к сырой зелени. Пока был жив муж, они всегда по вечерам – будь то зима или лето – ели горячее. После дня в Сити он нуждался в плотных блюдах. Теперь его нет, и Рода живет с ней вот уже почти десять лет, и все говорят, мол, как мило, что они есть друг у друга, хотя, разумеется, есть еще и дети. Малькольм – очень положительный молодой человек, совсем как отец, надежный и (хотя, конечно, она никогда вслух этого не говорила) немного скучный. Он как будто не против горячего по утрам. Но Дейдре другая – умная и переменчивая, пожалуй, как она сама в том возрасте, пока ее не заставил остепениться брак с добрым скучным человеком и жизнь в предместье.

– Мне накрыть на стол? – спросила, появляясь на пороге кухни, Рода.

– Ох, спасибо, было бы очень кстати. Я составлю все на тележку.

– Ты забыла про блюдца, – невозмутимо заметила Рода, доставая четыре с сушилки.

– Разве? Ну, я еще не закончила сервировку. Только выставила кое-что для начала. Потом подумала, что лучше будет помыть салат.

Укатив тележку в столовую, Рода начала накрывать на стол. Ее раздражало то, как рассеянно и неделовито Мейбл возится на кухне. Иногда только невероятным усилием воли она заставляла себя не вмешиваться, но на этот счет было уже много чего сказано, когда Рода только переехала к Свонам. Впрочем, и у Роды хватало ума признать, что это дом Мейбл и надо позволить ей делать все так, как ей нравится. В конце концов, они так хорошо ладят. Обе любили приходские дела, бридж и радио по вечерам. И они были так похожи: обе высокие, с карими глазами. Трудно поверить, что Рода старшая, ведь она была более подтянутой и лучше одевалась, можно даже сказать, лучше сохранилась. Но опять же, она не была замужем и у нее не было двоих детей. Она всегда жила с полным комфортом, вела хозяйство для родителей, после их смерти недолгое время жила одна, а потом поселилась здесь, с Мейбл и детьми. В целом ситуация очень и очень удовлетворительная, и Рода нисколько не завидовала более полной жизни сестры, ведь теперь, когда обеим перевалило за пятьдесят, между ними не было особой разницы. Возможно, ей и хотелось бы приобрести, как она это называла, «опыт брака» – туманное выражение, которое словно бы охватывало все те аспекты, о которых не принято говорить, но она предпочла бы кого-то непохожего на бедного Грегори Свона. Ее еще иногда смутно интересовали мужчины, как сейчас Аларик Лидгейт, но она сама едва ли могла сказать, чем именно. О браке она определенно больше не помышляла.