Почта святого Валентина - [34]
Праздник на «Почте св. Валентина» выстрелил. И само немыслимое торжество это, и каждый отдельный момент его были частью выстрела, то есть стихийного и необратимого события, изменившего существующий порядок жизни на многие годы.
Метров за сто до особняка переулок был перегорожен невесть откуда взявшимся багряным канатом с пышными золотыми кистями.
Из арки полыхало розовым неоном, и полноводно впадал в небо курортный Гольфстрим струнных. Знаменитый камерный оркестр, где каждый музыкант — виртуоз, играл в саду среди яблонь, статуй и сиреней. И так удручающе сладко свивалось многозвучье, что московский сад сам собою обращался в приморский парк с тропическими запахами и предчувствием накатывающих волн. Не было Малого Галерного, не было Москвы, не было Путина, Государственной думы, не было ни взрывов, ни войн, и казалось, никогда уже не случится ни с кем ничего плохого, никто не заболеет, не состарится, не бросит другого, не умрет.
Стемнин не мог двинуться с места, ждал, когда доиграют серенаду, но надеялся, что она не кончится. Рядом стояло всего человек десять, их было гораздо меньше, чем музыкантов. Видимо, внутри «Почты» происходило нечто несравненно более захватывающее.
Ни разу еще Илье Константиновичу не случалось находиться от музыкантов так близко, что видно было облачко канифоли на лацкане концертмейстера. На какое-то мгновение почудилось, что он находится внутри оркестра и вот-вот нужно будет вступить со своей партией — какой? Стемнин видел расслабленные кисти рук сияющего сединой дирижера. В основном тот двигал локтями и только изредка поправлял что-то в теплом воздухе палочкой и мизинцем. У палочки была точеная выпуклая рукоять.
— А, вот и вы! — закричали из дверей. — Идите же, идите скорей, он вас спрашивал!
Илья Константинович обернулся. Какая-то девушка, в скользком шелке и лиловой со стразами венецианской маске, махала ему рукой. Голос был ему незнаком. Стемнин подошел к дверям, за которыми исчезла маска, потянул с усилием, ожидая увидеть девушку на лестнице. Но не было никакой девушки, не было и самой лестницы, а только поросшие мхом уступы горы, с которой стекал — глазам не верилось! — светло журчавший ручей.
Над вершиной горы сверкали люстры, а на уступах тряслись от смеха два тучных господина.
«Где же этот квартет? — думал Стемнин. — Да и зачем тут какой-то квартет, если во дворе целый камерный оркестр, да еще такой?» В гуле-журчании-смехе он пытался разобрать звуки скрипок, но не сумел.
Улыбаться! Всем улыбаться!
На верхней площадке в толпе зеркал стоял с бокалом шампанского в руке министр культуры и беседовал с Веденцовым. Валентин заметил бывшего преподавателя и показал глазами, чтобы тот подождал. Илья Константинович поклонился разом тысяче улыбающихся бегемотов с тысячей Валентинов и устремился прочь.
Свернул в коридор направо.
Как же ее найти?
Какая она?
Будет ли хоть какой-то знак?
То ли от отчаяния, то ли из любопытства он начал открывать одну дверь за другой. Выходило презанятно: каждая теперь выглядела по-разному и открывала непредсказуемые пространства. Первая по коридору дверь была увита настоящим виноградом — лозу оттягивали живые зеленоглазые гроздья. За ней целовалась парочка, причем у кавалера между фалд фрака проглядывал красный узорчатый хвост. Дамы не было видно — только блеснула в просвет бирюзовая чешуя на прелестном локотке.
Стемнин отпрянул и бесшумно прикрыл дверь. Следующая мерцала рубинами и аквамаринами готического витража, оттуда низко звучал орган. Осторожно надавив на цветное стекло, он увидел сквозь щель огни свечей, тусклую медь органных труб, розовую в вечерних отсветах фату и девичью руку в высокой перчатке. Нет, сюда точно заходить не следовало.
В небольшом зале (Чем он был неделю назад? Неужели конференц-холлом?) — толпились гости. Худой мужчина лет пятидесяти с хмурыми глазами занудно пел по-итальянски. Вокруг подиума раскачивались, подпевали и пританцовывали люди. Приглядевшись, Илья Константинович узнал почти всех: каждый второй из них был знаменитость. Спортивный комментатор — куколка-блондинка, огромный эстрадный пупс с густыми цыганскими кудрями и влажными от музыки глазами, дуэт «Кофе на троих» в обнимку с полуголыми старшеклассницами, модная гимнастка и депутат-коммунист с головой блестящей, как лучшие умы из других думских фракций.
Ни на одном из звездных лиц не было скуки, недовольства или даже снисходительной иронии. Хмурый итальянец был не коллега, не конкурент, а любимый персонаж из пересохших динамиков детства или юности.
Однако если во дворе играли «Виртуозы столицы», а здесь — итальянская звезда, никакого квартета, выходит, не было и быть не могло. Наверняка Веденцов пригласил эту девушку как гостью, и теперь ее ни за что не узнать.
На плечо Стемнину легла женская рука. И опять увидел он лиловую маску, а под ней — вздернутый носик и ярко накрашенные губы. Кто это? Кто-то из сотрудниц «Почты» — ведь это она звала его к Валентину.
— Просто сказка, как хорошо, — прошептала девушка одними губами. — Правда?
«Лис» – крошечный студенческий театр, пытающийся перехитрить руководство университета. Всего один из сюжетов, которым посвящен роман. Книга охватывает три десятилетия из жизни российского вуза, в метаморфозах этого маленького государства отражаются перемены огромной страны. Здесь борьба за власть, дружбы, интриги, влюбленности, поединки, свидания, и, что еще важнее, ряд волшебных изменений действующих лиц, главные из которых – студенты настоящие, бывшие и вечные. Кого тут только не встретишь: отличник в платье королевского мушкетера, двоечник-аристократ, донжуаны, шуты, руферы, дуэлянты.
В волшебной квартире на Маросейке готовят клей для разбитых сердец, из дачной глуши летят телеграммы, похожие на узоры короедов, в Атласских горах бродят боги, говорящие по-птичьи. «Волчок» – головоломка любви, разбегающейся по странам и снам, бестиарий характеров, коллекция интриг. Здесь все неподдельное: люди, истории, страсти. Здесь все не то, чем кажется: японский сад в подмосковных лесах, мужчина во власти влюбленной женщины, итальянское поместье Эмпатико, где деньги добывают прямо из подсознания.
У бывшего преподавателя случайно открывается редкостный дар: он умеет писать письма, которые действуют на адресата неотвратимо, как силы природы. При помощи писем герой способен убедить, заинтересовать, утешить, соблазнить – словом, магически преобразить чужую волю. Друзья советуют превратить этот дар в коммерческую услугу. Герой помещает объявление в газете, и однажды раздается телефонный звонок, который меняет жизнь героя до неузнаваемости.В романе описана работа уникального ивент-агентства, где для состоятельных клиентов придумывают и устраивают незабываемые события: свидания, примирения, романтические расставания.
В уральском городке старшеклассницы, желая разыграть новичка, пишут ему любовное письмо. Постепенно любовный заговор разрастается, в нем запутывается все больше народу... Пестрый и теплый, как лоскутное одеяло, роман о времени первой любви и ее потрясающих, непредсказуемых, авантюрных последствиях.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.