Почетный караул - [25]

— Большое спасибо, сэр, — сказал полковник Росс.

— Да, да, скажите ему. Он о вас позаботится.

Надо признать, что майор — помощник по административным вопросам — в каком-то смысле действительно о нем позаботился. На следующий день полковника Росса вызвал к себе заместитель начальника штаба. Он сообщил ему, что генеральный инспектор попал сейчас в крайне затруднительное положение. Они просто с ног сбились в поисках компетентных специалистов. Как полковник Росс — в прошлом судья и все такое, как раз тот человек, который им нужен, — смотрит на то, чтобы помочь им, разумеется временно, пока ему не подыщут достойное место в авиационном штабе или где-то еще.

Перед заместителем лежала какая-то папка — видимо, личное дело полковника Росса. Он был явно неглуп, этот маленький усатый бригадный генерал. Распоряжения, которые он получил насчет устройства полковника, были помечены грифом «очень срочно», и теперь он пустил пробный шар, чтобы посмотреть, как полковник Росс воспримет такую откровенную попытку его сплавить. Он пустился в излишне пространные рассуждения о трудностях, которые переживает сейчас генеральный инспектор, и о том, что перевод полковника в войска обслуживания армии — мера сугубо временная.

Полковник Росс с пониманием отнесся к этому предложению. Главное, сказал он себе, чтобы я приносил пользу. Он отлично понимал, по каким — достаточно веским — причинам для него не нашлось места в армейской авиации. Ведь дело совсем не в том, что кто-то сомневается в его способностях и компетентности. Но все же эта мысль не смогла его до конца утешить, и в душе остался неприятный осадок. Подумать только, ведь как они ни старались, а так и не нашли для него дела в авиации. Тот майор, должно быть, подумал: никто не хочет брать себе старого зануду, но нельзя же допустить, чтобы он снова беспокоил командующего. Так что давайте-ка сплавим его в войска обслуживания.

Полковник Росс сказал, что рад служить где угодно, лишь бы приносить пользу. Итак, он показал себя молодцом — правда, времени, чтобы показать себя молодцом, ему отвели совсем немного. Тут же выписали новое предписание — они ведь ничем не рисковали — и сказали, что он завтра же может приступать к работе.

Утром, в отеле, сняв эмблемы ВВС на лацканах кителя и собираясь заменить их на меч и ликторский пучок — эмблемы службы генерального инспектора, он вдруг увидел в зеркале свое отражение. На крупном, можно даже сказать, величественном немолодом лице под ежиком седых волос застыло обиженное, угрюмое и надутое выражение. Полковник Росс не выдержал и рассмеялся. Где-то он уже видел нечто подобное? Ну конечно же, на лице своего сына Джимми, когда тому запрещали брать отцовскую машину: он злился оттого, что все планы на вечер летят к черту, и страдал от ущемленного юношеского самолюбия.

Повеселев, полковник Росс закрепил новые эмблемы точно в центре поверх эмблемы США, надел китель и пошел завтракать.

Наверное, именно так — с юмором — ко всему этому и следовало относиться. Сначала чувство юмора потребовалось полковнику Россу, чтобы вернуть самоуважение и самообладание, пострадавшие из-за нелепого чувства уязвленного самолюбия, недостойного взрослого мужчины, в не меньшей степени оно пригодилось ему два месяца спустя. Потому что через два месяца то, чего он так долго добивался, само пришло в руки, причем совершенно неожиданным образом. К этому времени штаб ВВС делал все возможное, чтобы заполучить его обратно, а генеральный инспектор принимал все мыслимые меры, чтобы удержать его у себя. Началась борьба титанов — армейская авиация против войск обслуживания армии, и призом в этой борьбе был полковник Росс. Сам полковник занял нейтральную позицию. Он скромно держался в тени, стараясь не слишком переигрывать, потому что вскоре, после первого обмена ударами, противникам стало не так уж важно заполучить полковника Росса — дело было в принципе. Накал борьбы нарастал. Все большую роль стали играть соображения престижа, боязнь создать прецедент, рассуждения, что «надо утереть им нос». Вопрос мог решиться только на высшем уровне. Когда пыль на поле брани улеглась, полковник Росс снова оказался в штабе ВВС, тем самым подтвердив очень важный принцип: армейская авиация ни перед чем не остановится, но своего добьется.

Однако он вернулся в ВВС не переводом, а был как бы временно прикомандирован в армейскую авиацию. Армия может пользоваться его неоценимыми услугами, сколько пожелает. Но генеральный инспектор сказал раз и навсегда, что не даст перевести полковника Росса — и не дал, тем самым подтвердив другой важный принцип: войска обслуживания не позволят другим родам войск собой командовать. Таким образом, все были довольны, включая полковника Росса; впрочем, последнее обстоятельство едва ли кого-нибудь интересовало.

И сейчас, спустя полтора года, полковник Росс мог с чистой совестью сказать, что по-прежнему доволен новым назначением. Может быть, работа в штабе генерального инспектора была бы проще — во всяком случае, ему не пришлось бы делать несколько дел сразу. Возможно, там у него было бы меньше поводов для беспокойства — он все еще не был доволен работой Управления анализа боевых действий и потребностей ВВС, за шесть месяцев работы у нового Управления, разумеется, появилось много врагов, среди которых были лица гораздо более могущественные и влиятельные, чем полковник Вудман, считавшие, что АБДИП слишком много на себя берет и расширяется за их счет. Кроме того, он постоянно испытывал тревогу — может быть, и не совсем осознанную — за генерала Била: достаточно осторожный в других отношениях, тот не очень четко представлял себе возможную угрозу его нынешнему положению.