Почему я верю. Простые ответы на сложные вопросы - [36]
И пожалуй, здесь мы подходим к некому пределу откровения тайны, за которым Бог нам уже ничего не говорит. Мы никогда не узнаем, почему апостол Пётр такой горячий, а апостол Иоанн — созерцательный, или почему апостол Павел был призван на служение после евангельских событий — Распятия и Воскресения, а не был изначально в числе учеников Христа. Это необъяснимые вещи. Мы уже не можем ничего объяснить, просто говорим: «Есть так, как есть».
Безусловно, у каждого человека есть талант. Впрочем, у каждого действительно своя мера: и поэтому одному рано дается узнать Христа и потрудиться для Него всю жизнь, с молодых лет до старости, а кто-то узнает Его только перед смертью. Мера и талант такого человека — покаяние в последние отпущенные ему дни.
У людей разная «вместимость». Почему и проблематично требовать от всех одинакового образа поведения: один уже сейчас «горит» верой, а второй вообще не понимает, зачем все это нужно, — храм, Таинства, молитвы? Все по-разному «горят» и по-разному глубоки. Общие принципы необходимы, но строго выстроить по ним жизнь христианского общества не получается.
— Но ведь, когда человек приходит в Церковь, он все равно начинает придерживаться каких-то действующих в ней правил, общих для всех. Все начинают с молитвослова, схождения в храм, с чтения определенных книг для новоначальных…
— Да, конечно. Обращение ко Христу происходит лично, но, обретая Бога, человек входит в некую общину и подчиняется тем правилам, которые в ней находит, смиряется, учится. Это его согревает и оберегает, и ему этого до поры до времени достаточно. Но в какой-то момент он все равно приходит к ощущению, что ему, как личности, нужно что-то свое, — что-то такое, что нужно именно ему. Что-то меня греет, а что-то оставляет равнодушным, к чему-то стремится моя душа — именно моя! Так человек начинает искать чего-то большего, того, что просит именно его сердце. Это когда-нибудь обязательно происходит.
Есть ли «мужское» и «женское» христианство
— К вопросу об общине: не секрет, что в православных храмах женщин гораздо больше, чем мужчин — в несколько раз. Почему это так?
— Есть несколько причин этого явления.
С одной стороны, женщине действительно легче быть в Церкви. В Священном Писании Церковь сравнивается именно с женщиной, с Невестой, а Господь назван ее Женихом. Апостол Павел заповедает мужьям любить своих жен, «якоже Господь возлюбил Церковь», а женам — быть послушными своим мужьям, как Церковь послушна Господу[64]. Женщине вменена послушность, и женская натура изначально расположена к тому, чтобы слушаться, склониться, покориться, внимать. Это антропологическое объяснение, безусловно, имеет место.
Но сегодняшнее преобладание женщин в храмах вызвано и психо-историческими причинами, которые могут быть отнесены скорее к недостаткам, чем к закономерностям.
Дело в том, что мужчина — умен, а женщина — сентиментальна. Мужчине нужны знания, а женщине — чувства. И наша современная церковная жизнь построена в большей степени на чувствах, чем на уме. Либералы ошибаются, когда ругают нас за то, что Церковь унизила женщину. Наша Церковь женщину непомерно возвысила, даже несколько перегнув в этом палку. В Церкви все построено для женщины, для мужчины очень мало всего.
Зачастую мы приходим в храм, ища в нем именно эстетических и душевных вещей. В наших храмах красиво, умилительно, тепло, мягко, мистично, таинственно, уютно; свой приход в Церковь и пребывание в ней мы часто описываем, пользуясь именно такими характеристиками, которые более отвечают потребностям женской души и женскому восприятию.
А мужчине, по идее, нужно, чтобы было иначе, — ясно, сильно, умно, энергично! Его привлекают не столько эстетические, сколько умные вещи: проповедь, разъяснение, поучение, наставление, молитвенный труд, долгое богослужение, молитвенное бдение всю ночь. От таких вещей, обращенных к уму, женщина, как правило, очень быстро устанет, скажет: «Что вы меня мучаете?», а мужчине это, наоборот, понравится.
И вот этих вещей, умных и сильных, не хватает.
Безусловно, это не сегодня началось, церковная жизнь менялась постепенно, в течение столетий. Но на сегодняшний день есть то, что есть… Душевность заслоняет мысли. Поэтому мужчина и чувствует, что ему в церкви как бы «делать нечего», и часто туда и не ходит. Он не хочет становиться сентиментальным, ему нужно слышать умное слово, воспринимать смыслы, связанные с трудом и борьбой.
Мужчины чувствуют, что в храме им придется покорить свою душу, свой ум, свою волю «женскому мнению», начиная от какой-нибудь Митрофановны за свечным ящиком, и им не хочется встраиваться в эту женскую систему… Поэтому мужчины часто интуитивно сторонятся церкви и остаются за бортом, отправляясь на поиски «умной пищи» в другие места, занимая свой ум научной фантастикой или политическими теориями.
— Что можно предложить мужчине, чтобы он все-таки за бортом не остался, чтобы он увидел в Церкви нечто большее, чем красоту и душевность?
— Книгу. Нужно предлагать ему книгу, через которую он сможет понять бытие Церкви, обозреть образ Церкви в ее красоте. И через книгу он уже сможет искать свое место в приходе.
