Почему я? - [24]

— А сейчас спокойной ночи, — пожелал инспектор. — Хороших снов.

— Да. Да.

Мэлоуни повесил трубку и на мгновенье задержался в своей уютной «берлоге» с античным оружием на стенах. Мысль о том, как Закари выпалил свой вопрос, постоянно кружилась в его мозгу: «И ты не взял их?». Нет, он не взял. И не возьмет. О чем только думал тот мужчина? Ты не можешь оставаться топ полицейским в таком большом городе как Нью-Йорк и брать взятки от незнакомцев.

18

Мэй выглядела встревоженной, когда Дортмундер вошёл в дом. Заметил он это не сразу, поскольку сам был раздражён.

— Копы останавливали меня дважды, — сказал он, снимая свое пальто. — Покажите ИК, куда вы идете, где вы были. И Стэн не появился, его арестовали. Везде черт знает, что творится. — И только теперь, он через струйки сигаретного дыма заметил выражение ее лица. — Что случилось?

— Ты смотрел новости? — вопрос, казалось, скрывал в себе подтекст.

— Какие новости?

— По телевидению.

— Когда? — Он по-прежнему злился. — Я был занят копами и поездками в метро.

— Как назывался тот ювелирный магазин, где ты побывал прошлой ночью?

— Вернуть часы назад ты не сможешь, — ответил он.

— Джон, название?

Дортмундер попытался вспомнить:

— Что-то греческое. Что-то наподобие хаки.

— Садись, Джон, — сказала она. — Я налью тебе выпить.

Но он не садился. Сквозь свое раздражение он, наконец, заметил странность ее поведения. Он пошел следом за Мэй на кухню, хмуро посмотрел на нее и спросил:

— Что происходит?

— Сначала напиток.

Дортмундер стоял в дверях кухни и наблюдал, как она в чистый бурбон бросала кубики льда.

— Ты могла бы начать, пока готовишь.

— Хорошо. Магазин назывался Ювелирный Магазин Скукакиса.

— Верно, — он удивился. — Именно так.

— А помнишь ли ты тех людей, которые зашли в него, пробыли там какое-то время и ушли?

— Отчетливо.

— Один из них, — начала Мэй, подошла к нему, передала напиток и продолжила, — украл Византийский Огонь.

Дортмундер нахмурился:

— Что?

— Разве ты не читаешь газет или чего-нибудь другого? — Из-за возбуждения она начала выпускать удвоенное количество облаков сигаретного дыма. — Тот знаменитый рубин, который украли в аэропорту, и из-за которого поднялась вся эта шумиха.

— А-а, нда, рубин, — Дортмундер никак не мог уловить связь. Он сделал глоток и спросил: — И что с ним?

— Он у тебя.

Дортмундер застыл с поднесенным стаканом ко рту и взглянул поверх него на Мэй:

— Не понял?

— Те мужчины похитили Византийский Огонь, — сказала Мэй. — И спрятали его в сейфе ювелирного магазина. А ты взял его.

— Я взял…. Я взял Византийский Огонь?

— Да.

— Не-е-е. Он мне не нужен.

— Но, он все же у тебя.

Дортмундер сделал большой глоток бурбона — слишком большой и подавился. Пока виски вытекало из носа, глаз и ушей, Мэй стучала по его спине. Затем он протянул ей стакан и хрипло произнес:

— Еще, — и ушел в спальню.

Мэй вышла из кухни со свежей порцией, и в этот же момент Дортмундер показался из спальни с полиэтиленовым пакетом «добра». Тихо и мрачно он прошли в гостиную и уселись друг возле друга на диване. Мэй передала стакан Джону, и он сделал большой глоток. Затем он вывернул содержимое пакета на журнальный столик: браслеты с часами вперемешку.

— Я даже не в курсе как он выглядит, — признался он.

— Я знаю. Видела снимок на… — и она достала кольцо из общей массы ювелирных изделий. — Вот оно.

Дортмундер взяло кольцо большим и указательным пальцами, повертел и так и сяк и сказал:

— Я вспомнил. Я чуть было его там не оставил.

— А должен был.

— Сначала я подумал, что оно слишком крупное, чтобы быть настоящим. Затем я задумался, зачем обычную стекляшку класть в сейф? Поэтому я забрал его с собой. — Дортмундер крутил его в руке не переставая, всматривался в него и видел легкие вспышки и мерцающий свет внутри камня. — Византийский Огонь.

— Верно.

Дортмундер повернул к Мэй изумленные глаза:

— Самый крупный куш в моей карьере, — воскликнул он, — а я даже об этом не знал.

— Поздравляю, — в голосе женщины слышалась явная ирония.

Однако Джон ее не заметил; Его поглотил ошеломительный успех. Он снова начал рассматривать кольцо.

— Интересно, сколько я за него получу.

— Двадцать лет, — предположила Мэй. — Или убьют. Выследят как оленя и убьют.

— Хм. Я и забыл.

— В городе проходит полицейский блицкриг, — напомнила Мэй. — Кроме этого по ТВ сообщили, что рубин вызвал нешуточный интерес у многих иностранных боевиков и террористов.

— И люди на улице, — задумчиво добавил Джон, — они сейчас очень недовольны тем, кто это сделал.

— Тобой.

— Не могу поверить, — Дортмундер надел кольцо на безымянный палец левой руки, вытянул руку перед собой и прищурился. — Боже, какая безвкусица.

— Что ты собираешься с ним делать?

— Делать, — об этом он как-то не подумал. Он потянул за кольцо, чтобы стащить его с пальца. — Не знаю.

— Ты не можешь его продать.

— Ничего из краденого я не смогу продать, копы трясут всех подряд, — он продолжал дергать кольцо.

— Но ты не можешь его оставить, Джон.

— Я и не собираюсь, — он тянул кольцо и так и сяк и ничего.

— А что тогда?

— Оно не…

— Ты не можешь его снять?

— Мой палец, он не…

— Возьму мыло, — и как только она встала, раздался звонок в дверь.