Почему я ненавижу фанфики - [47]

Тут из-за его спины появился парень. Высокий, подкачанный, с растрепанными, чуть вьющимися светло-русыми волосами. Лицо, подернутое холодной сосредоточенностью, казалось непрошибаемой маской.

В возникшей паузе он потянулся за кожаной курткой к вешалке и начал собираться. Какое-то время провозился с молнией, а после, проходя мимо, молча пожал Дане руку.

Меня обдал спокойным, чуть насмешливым взглядом.

Я мог бы проигнорировать это, но почему-то его проницательно-понимающие глаза сбили градус моей решимости до позорного нуля. Поэтому я стоял, пялясь на свои ноги, таким образом пережидая приступ острой ревности и злости.

Даня этому важному процессу мешать не собирался.

— Ты притащился, чтобы помолчать? — наконец, не выдержал он.

— Признаюсь честно, ты бы ничего не узнал, — не знаю, почему я начал именно с этой, мало похожей на извинение фразы. — Но лучше от меня, чем от него.

— Чем от Никиты? — холод вновь резанул по ушам. Я перевел взгляд со своей обуви на Риту, усевшуюся у хозяина в ногах.

— Да. Дашь зайти?

— Давай вкратце и здесь.

— Вкратце, хех…

Я прислонился плечом к стене, чтобы чувствовать хоть что-то твердое. Потому что казалось, что окружающее пространство засасывает меня, как зыбучие пески.

— В профкоме был Володар, — наверное, со стороны мой рассказ был похож на перечисление пунктов какого-то стрёмного списка. — После концерта меня поймали его ребята. Я помню всё очень смутно. Они… а… хотели меня прижать, но Никита вмешался.

— И ты поехал с ним, чтобы отпраздновать?

— Я не…

С минуту я решался, стоит ли безопасность Новикова моего оправдания. Вдруг подумалось, что я мог преувеличить свою важность. Ведь могло статься и так, что он не стал бы вмешиваться.

Тем более теперь.

— Под наркотой.

— Что?..

Я поднял голову и поймал ускользающее отвращение в его темных глазах, юркое, как болотная гадюка.

Шуруп снова поспешил напомнить о себе. Даня меня не понимал.

— Не по своей воле. Они влили мне какую-то д-дрянь. Былневсебе, — я начал тараторить, больше не в состоянии справляться с волнением.

— Что значит, влили дрянь?.. Зачем? — голос изменился. Лёд тронулся, царапая нас обоих острыми гранями вспученных льдин.

— Они, кажется, хотели снять видео с моим участием, чтобы… чтобы Володар мог меня им шантажировать, потому что…

Всё. Дыхание сбилось так, что я не мог произнести ни слова — просто хватал воздух, задыхаясь.

Даня взял меня за руку, затащил в квартиру. Закрыв дверь, снял пальто с моих плеч. Неожиданно приобнял.

— Успокойся… успокойся же. Костя? Ты чего?

Меня мутило. Сам не понял, когда успел так стрессануть. Думал ведь, что подготовился к разговору. Как всегда — переоценил себя.

— Не знаю…

— Почему ты не рассказал мне?

— Не хотел тебя втягивать, но теперь…

Более-менее успокоившись, я оттолкнул его. Даня опустил взгляд и заметил язычок пластыря в вырезе моей футболки.

— Что это?

Попытка отпихнуть его локтем провалилась — Новиков без труда переборол сопротивление. Оттянул ткань, заглянул, нахмурился…

— Что это? — повторил он теперь уже севшим, тяжелым голосом.

— Порез, — выдохнул я.

— Это они сделали?

— Да…

Даня отступил на шаг.

Вдруг развернулся, пошел на кухню. Я осторожно двинулся за ним, словно охотник за собакой, взявшей след. Притормозил на повороте, но внезапный шум придал мне ускорения.

Грохнула посуда.

Даня сидел на корточках, согнувшись и зарывшись пальцами в волосы. Дышал урывками. Неподалёку валялись осколки разбитой кружки.

— Дань…

— Дай мне минутку, — прошептал он.

Я осел на стул. И вот странно, даже Рита не рискнула подходить к сгустку ярости в лице её хозяина, хотя никогда не упускала шанса до костей вылизать ему лицо, стоило этому самому лицу оказаться на досягаемом уровне. Она, как и я, лишь наблюдала за напряженной спиной с каким-то особым, глубинным пониманием.

Мне же стало легко и немного, самую малость, грустно.

Он правильно сказал — а что мы, в сущности, друг о друге знаем?

Если бы не Никита, я бы повел себя, как скрытная мразь. Даня же с трудом справлялся с эмоциями — я не видел такого ни разу в жизни и, если честно, никогда больше видеть не хотел.

— Покажи, — тихо попросил он, спустя самые долгие пять минут в моей жизни.

— Зачем?

Даня выпрямился. Когда он поднял взгляд, я понял, что каждым произнесенным словом влияю на эмоциональное равновесие и всего одним отказом легко расшатаю хрупкий баланс.

Поэтому я стянул футболку. Отлепил пластырь, поморщившись от мимолетной боли. Дал Новикову увидеть порезы.

Даня прижался лбом к моему плечу. Шепнул:

— Прости. Прости, я так разозлился. Я не должен был… не знал.

И затих.

Я закрыл глаза, боясь что мои собственные эмоции сожгут меня заживо. Это была последняя капля в море переживаний, но её оказалось достаточно, чтобы прорвало все плотины сразу.

Психика защитилась привычным способом:

— Ты всегда такой несносный, когда психуешь, придурок?

— Я всегда несносный, — Даня попытался вырулить на мою волну, но быстро скатился обратно. — Что мне сделать…

— Для начала объяснить, кто вышел из твоей квартиры несколько минут назад.

— Кто?.. А. Это был Лёша. Который мотоциклист. Мы с ним вроде как дружим.

Я отстранился, молча залепил ранку, натянул футболку обратно. Уткнулся взглядом в свои колени.