Почему я ненавижу фанфики - [33]

— Я сам у себя случился и сам у себя виноват.

Упрекать Даню было глупо, как и переваливать печали с больной головы на более-менее здоровую. И что я мог сказать? Эй, чувак, какого хрена ты начал отдаляться от меня после того, как сказал о своих чувствах?

И что-то вроде: не бросай меня? А то я без тебя как-то уже не могу?

— Ты не дома? — тихо спросил Данька.

— Нет, я… в Кофемании сижу. В центре.

— Дождись.

В ухо ударили короткие гудки.

Скрипнув зубами, я обессиленно уронил голову на стол.

Дурак? Дурак. Типун, ты бы уже навестил меня чисто ради приличия, что ли?

Даня успел добраться до точки сосредоточения космической печали за двадцать минут. Я заказал себе повтор орехового с кексиками и копался в интернете, стараясь больше ни о чем не думать. Как показала практика, это ни к чему хорошему не приводит.

— О, мрак.

— Это карма, — фыркнул я, пробуя натянуть на лицо улыбку. Но уголки губ предательски съезжались, так что скоро это гиблое дело пришлось оставить. — Не стоило так срываться. Я в порядке.

— «Я в порядке», сказал он, «не стоило срываться». Ты что, совсем?

Даня повесил куртку на лапу вешалки, дернул завязки ярко-зеленой толстовки и сел напротив.

— Что стряслось?

Пришлось быть честным. Врать с моим-то удручающим артистизмом бесполезно, а уходить от темы — ещё бесполезнее.

— Я тебе… разонравился? — просто чтобы чем-то себя занять я придавил ложкой кубик сахара и стал крошить его на дне чашки. Бой был неравным, так что скоро кубик превратился в коричневую сахарную кашицу. С моими чувствами так же — вроде форму уже приняли, и затвердели, но стоило чуть надавить, бац, лужа какая-то…

Насилие над кубиком длилось всего секунд десять, но для меня это были целые часы — к тоске подоспел страх, сверху слоем наложилось ощущение собственной беспросветной тупости. Вишенкой на бутерброде стало банальное разочарование.

— С чего ты взял?

— Чувствую, что ты отдаляешься.

— Так…

Я поднял глаза.

Данька сидел, одной рукой подпирая голову и разглядывая меня из-под теней ресниц. Лицо не выражало ничего конкретного, какие-то полутона, невнятные недоэмоции.

— Вариант, что я хочу большего, ты, конечно же, не рассмотрел?

Модель ситуации, сформировавшаяся в моей голове, рассыпалась карточным домиком. Веретено уныния с легкого пинка двинулось в обратную сторону. Сначала я обалдел, потом — смутился.

— Вот-вот, — тихо дополнил Новиков. — Ты же зеленеешь от одной мысли об этом. Давай серьезно. Ты не готов. И боишься.

— Не боюсь я.

— Где-где, но в этом вопросе я не хочу брать тебя на слабо, Костя.

Нам пришлось прерваться — появилась официанточка, чтобы принять заказ. Даня попросил классику и дождался, пока она отойдет подальше.

— Я говорю это не потому, что хочу вызвать в тебе желание доказать мне обратное, — продолжил Новиков. — Если честно, меня радует то, что ты задумался об этом, но не радует негатив этих мыслей.

— Я не… ну ладно, да, я решил, что ты отдаляешься, потому что хочешь вернуть всё как было.

— И ты просто перечеркнул всё, что я сказал до?

— Прямой, как палка, — сдался я, прокручивая чашку на тарелке. — Решил, что передумал…

— Всё очень плохо, — покачал головой Даня. — Никогда больше не обесценивай мои чувства.

Несмотря на тон беседы, рядом с Новиковым всё равно не было неуютно.

Любые недопонимания в прошлом всегда приводили к тому, что я изводился, как самая настоящая тварь. Я мог коршуном кружить вокруг собственного раздражения и лелеять страхи, раздувая из искорки огромный пожар переживаний. А Данька был самой лучшей сигнализацией в мире. Он умудрился настроиться на меня за считанные мгновения, пригасить искру, да ещё и наладить новые связи на почве факта возгорания.

— Ничего не поделать с тем, что я с каждым днем хочу большего. Я могу это контролировать, но, черт, Костя, это непросто, чтоб тебя. Когда ты рядом, в голове такой пиздец, что никому лучше не…

— Я хочу знать. Расскажи, — сглотнув, я наклонился вперед.

— Изучить… — прошептал Даня. — Я хочу изучить твоё тело. Всё целиком. И если ты попросишь подробностей, я тебя убью, а потом надругаюсь, говнюк.

Мурашки помчались по загривку и целым табуном унеслись куда-то. Как и мой мозг. Точнее мозг не унесся, а поплыл. Уютненько уместился в спасательном круге и утек за буйки.

— Поэтому я решил слегка притормозить, дать тебе время на осознание, на принятие. Чтобы ты мог с полной уверенностью сказать: «Да, я хочу». Или наоборот.

Классический эспрессо прибыл, а мой разум отбыл окончательно.

— Дань, ты такой хороший, — пробормотал я, наложив руки на свою рожу и хорошенько потерев кожу ладонями. — Только мне без близости с тобой уже хреново. Очень хреново.

Новиков игриво тронул мою коленку под столом.

— Ну всё, доволен?

Я отрицательно помотал головой.

— Просто заставь… меня сделать то, что ты хочешь. Я никогда ничего не делал для парня, так что это будет считаться девственностью. Иначе я рехнусь, пытаясь в этом разобраться.

— Причина не отступать? — глухо рассмеялся он. — Тебе нужен повод? Почему нельзя просто созреть?

— Потому что я, бля, круг сыра с плесенью, который может зреть десять лет! И то остаться сырым, — я вновь понизил голос, чувствуя, что начинаю шуметь. — Пойми, я не против. Я уже не боюсь. Я… волнуюсь так, что у меня кровь в венах… кипит. Вот и всё.