Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете - [27]

Со мной — еще восемь русских мужчин, тоже голые, сидят прислонившись к кедровым стенам, закрыв глаза от блаженства. Как будто медленное поджаривание себя заживо — величайшее наслаждение на свете. А все дело в том, что Ирина Плюснина, моя любезная российская коллега, послала меня в баню со своим мужем Виктором, чтобы я оценил это традиционное русское омовение. Виктор посадил меня прямо перед открытым огнем, остальные русские то и дело хихикают и бормочут что-то про «американца».

Чтобы отвлечься от мыслей о сенсационной новости «глаза американца сварились вкрутую», я задумываюсь о том, как бесславно протекают мои эксперименты.

Я провел в России уже две недели вместе с Натали Игнасио, студенткой из Гарварда, и к этому моменту мы зашли в тупик. Итак, мы начали тестировать лисят из экспериментальной популяции в возрасте от двух до четырех месяцев, так как могли сравнить их успехи с достижениями щенят такого же возраста. Как и щенята, лисята практически не имели близкого контакта с людьми, поэтому можно было исключить вероятность того, что они медленно освоили человеческую социальную жестикуляцию.

Ирина вынесла одного лисенка, самочку. Мы дали зверьку время обнюхать комнату, а потом Натали посадила маленькую лису между двумя чашками. Я показал лакомство, а потом притворился, что кладу его под обе чашки, хотя на самом деле прятал только под одну. Потом я показал на ту чашку, под которой лежало съестное, и приготовился к тому, что на этом все и кончится. Вопреки моим ожиданиям, лисичка меня поняла. Ей удалось справиться почти со всеми испытаниями. Мы протестировали целую группу лисят из экспериментальной популяции, взятых из разных пометов. Они запросто проходили все тесты, каждый раз показывая высокие результаты. Потом мы провели контрольный тест с Орео, чтобы убедиться, что лисы не унюхивают пищу. Оказалось, что без наших подсказок лисы, точно как собаки и волки, выбирают чашки случайно — то есть в таком контексте не с помощью обоняния.

Но лисята из экспериментальной популяции справлялись с задачами не только не хуже щенят, но и несколько лучше.

Иногда ошибаться даже интереснее, чем достигать цели. Могло ли случиться так, что в результате беляевского эксперимента по одомашниванию лисы стали умнее? Был только один способ ответить на этот вопрос: сравнить успехи особей из экспериментальной и контрольной популяций. Возможно, лисы вообще понимают наши жесты лучше, чем волки и чем собаки? Если бы тест прошли и лисы из контрольной популяции, это бы означало, что не одомашнивание обусловило высокие результаты экспериментальных лисиц.

И вот в этом заключалась проблема. Лисы из контрольной популяции оказались слишком боязливыми и не хотели участвовать в опытах. Поскольку русские не социализировали лисиц, животные, попав в тестовую комнату, слишком нервничали и совершенно не интересовались пищей. Нам требовалось придумать репрезентативный тест, способный показать, насколько уверенно лисы из контрольной популяции совершают выбор. Иначе пришлось бы возвращаться домой ни с чем.

Я закрыл глаза и облокотился на кедровую стену, но тут же вскрикнул и снова выпрямился. Дерево было горячее, как кусок лавы, а моя кожа приобрела цвет и консистенцию панциря вареного рака. Мне нужно было наружу. Я встал и попытался выйти, как ни в чем не бывало.

— Брейн, подожди, — это был Виктор, муж Ирины.

Все русские почему-то называли меня Брейн, а не Брайан. Огромные голые мужчины растормошили друг друга и пошли из бани, как компания медведей, пробудившихся от зимней спячки. Они словно стряхивали с себя налипший жар, выбираясь на воздух.

На улице оказалось неожиданно прохладно, но озноб пробрал меня не только от холода, а также от страха, особенно когда Виктор указал на небольшой, но довольно глубокий пруд. Пруд был спокоен как арктический ледник.

— Ну, — грозно говорит мне Виктор, — ныряй!

Сердце мое непроизвольно затрепыхалось. Виктор схватил меня за руку.

— Эх вы, американцы, — сказал он с ухмылкой, — да зимой мы прямо в снег прыгаем. А тут вода даже не замерзла. Прыгай, тебе понравится.

На кон была поставлена не только честь моего государства, но и мое мужество. Я прыгнул. Шок был неописуемый. Вокруг меня взвились струи пузырьков — русские мужчины влетали в пруд как бетонные блоки. Я рванулся вверх и вдохнул.

Остальные купальщики уже вылезли и вовсю хлестали друг друга березовыми вениками. Я решил отсидеться в воде, чтобы меня не избили палками здоровые мужики. Холод был такой, как будто кто-то живьем сдирал с меня кожу. Когда терпеть это стало невыносимо, я проскользнул вслед за остальными в комнату.

Виктор уже был тут как тут и разливал пиво. Весь дрожа, я взял у него стакан. Обернул бедра полотенцем, сел на стул и стал не спеша потягивать.

— Нет, Брейн, обожди, — пожурил меня Виктор, — пиво без водки — деньги на ветер.

Мужчины собрались вокруг стола и стали запивать пиво стопками водки. Я захмелел в дым уже после первого раунда, но Виктор был непреклонен и продолжал подливать мне пива, наполняя стаканчик.

Прошло, казалось, несколько часов, как вдруг все это прекратилось. Возблагодарив Бога за то, что мои мытарства закончились, я встал, покачиваясь, и поплелся в раздевалку.