Почему поют русалки - [86]

Губы Ньюмена шевельнулись, грудь его напряглась, когда он, болезненно морщась, потянул воздух.

— Прикончите меня, — прохрипел он едва слышно. — Что вам мешает?

Себастьян покачал головой. Он подумал о Франческе Беллами, о леди Кармайкл и о матери Доминика Стентона, едва не потерявшей от горя разум, и ощутил такой прилив ярости, который смел все следы жалости и сочувствия.

— Ни за что! Вы сами сказали, что со смертью приходит конец страданиям. А вы их заслужили. Тем, что сделали с безвинными, тем, что причинили горе их близким, кому они были дороги.

Во дворе раздался чей-то возглас, и затем тонкий мальчишеский голос громко закричал:

— В конюшне! Они в конюшне.

Глаза Аарона Ньюмена сузились, дыхание стало прерывистым.

— Это из-за Гедеона. При жизни сына мне не удалось ничего для него сделать. Меньшее, на что я был обязан пойти ради него, — это отомстить за его смерть.

— Нет. — Себастьян сжал в кулаке воротник пальто и приподнял его, заставляя доктора встать. — Вы делали это для себя.

ГЛАВА 65

Магистрат Лавджой сутулился под дождем, но не уходил со двора, внимательно наблюдая, как из открытых дверей конюшни констебли выводят арестованного.

— Вроде бы это не ваш участок? — улыбнулся Девлин, подходя и останавливаясь рядом.

— Не мой, — ответил Генри и окинул взглядом виконта. Тот стоял под дождем без головного убора, когда-то нарядные сюртук, жилет, панталоны были разорваны, покрыты кровавыми пятнами, замараны гнилью листьев и старого сена. — Господи, ну и вид у вас. Не хотите показаться врачу?

— Это подождет. — Себастьян провел ладонью по лицу, стараясь смахнуть с глаз дождевые капли. — Как мальчишка?

— Неплохо. Скоро придет в норму, а благодаря лаудануму в его памяти сохранится не многое. Но можно не сомневаться, что его показаний — в сочетании с тем, что даст обыск конюшни и дома Ньюмена, — будет более чем достаточно для вынесения доктору смертного приговора.

Выражение лица Девлина оставалось безучастным, глаза отсутствующе смотрели в клубившуюся туманом низину.

— В лесу, не так далеко отсюда, есть несколько мертвых тел. Сразу за второй заставой по лондонской дороге. Пошлите туда пару человек разобраться с ними.

— Мертвых тел?

— Лорд Стентон и его подручные. Пытались разделаться со мной.

— Поэтому вы их прикончили?

— Спешил.

Генри вздохнул.

— Мистер Лавджой! — послышался голос одного из констеблей.

К ним через двор шагал Хиггинс, его мясистые щеки побагровели от возбуждения, в кулаке он сжимал какой-то маленький белый предмет.

— Что вам, констебль?

— Решил, что вам на это стоит посмотреть, — сказал тот, протягивая маленькую фарфоровую статуэтку. — Мы нашли ее в сумке под сиденьем в докторовой коляске.

— Что нашли? — переспросил магистрат.

Виконт протянул руку и взял у констебля хрупкую фигурку.

— Русалка. Фарфоровая статуэтка русалки.

— Господи помилуй! — проговорил Лавджой и потянулся за платком.

— Что с ними теперь будет? — спросил Себастьян, не сводя глаз со статуэтки. — Я говорю об Аткинсоне и Кармайкле. И об отсутствующих мистере и миссис Денлоп.

— Почти уверен, что ничего. Мне неизвестны случаи уголовного преследования по обвинению в каннибализме при кораблекрушениях.

— Я говорю о том, что они сделали с Дэвидом Джарвисом.

Генри Лавджой пожал плечами.

— Мы никогда не узнаем, кто нанес смертельный удар.

— Но членов команды повесили по обвинению в его убийстве.

— Членов команды повесили по обвинению в мятеже, поднятом ими на борту корабля.

Губы Девлина искривились в сардонической усмешке.

— Ну конечно же.

В душе магистрата шевельнулось неясное ему самому чувство тревоги, он спросил собеседника:

— Вы что-то задумали. Не скажете, что?

Насмешка блеснула в глубине странных желтых глаз.

— По-моему, вы не хотите знать этого.

— Последние несколько месяцев мне чаще приходилось заниматься твоим здоровьем, чем за все годы войны, — говорил доктор Пол Гибсон, накладывая бинты на предплечье Себастьяна. — Готово. Прижми тут пальцем.

Оба находились в кабинете особняка виконта. Себастьян, без рубашки, полураздетый, сидел на краешке письменного стола. Он улыбнулся и придержал конец бинта, пока доктор доставал из саквояжа ножницы.

— Что, собственно, есть война, если не санкционированное массовое убийство?

Гибсон отрезал бинт и теперь завязывал его концы бантиком с видом человека, целиком поглощенного своей работой.

— Твоих ушей уже достигли последние лондонские новости? Или еще нет?

— Какие новости?

— О Расселле Йейтсе и Кэт Болейн. Это пара только что сочеталась браком, испросив особое разрешение.

— Что?!

Гибсон глубоко вздохнул.

— Я этого опасался.

— И был прав. Этой новости я и впрямь еще не слышал.

Ничего не видящими глазами он уставился на миску, стоявшую перед ним, вода в ней была густо окрашена кровью. Хирург принялся обрабатывать порезы на запястьях Себастьяна, нанесенные его собственным ножом. Еще в Оук-Холлоу, передав заботы об Аароне Ньюмене Генри Лавджою, он стал ломать голову над тем, каким способом обезопасить Кэт от угроз Джарвиса теперь, когда их брак стал невозможен. Но оказывается, она сумела справиться и сама.

Внезапно освободившись от необходимости разрешить сразу две сложнейшие задачи — найти и обезвредить убийцу и отыскать способ защитить Кэт, — Себастьян вдруг обнаружил, что теперь ничто не отвлекает его от созерцания безрадостной картины. Будущее без любви Кэт, жизнь, в которой ее не будет. Он чувствовал, как страшная пустота разверзается в сердце, и на мгновение агония эта стала такой страшной, что дыхание его прервалось.