Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - [94]

Еще одной проблемой, вызывавшей обеспокоенность Сталина, являлся царивший на всех уровнях управления бюрократизм. На том же съезде комсомола, обращаясь к молодежи, он риторически спрашивал: «Чем объясняются эти позорные факты разложения и развала в некоторых звеньях наших партийных организаций. Тем, что монополия партии доведена до абсурда, заглушили голос низов, уничтожили партийную демократию, насадили бюрократизм. <…> Как положить конец бюрократизму во всех этих организациях?

Для этого есть только один-единственный путь – организация контроля снизу, организация критики многомиллионных масс рабочего класса против бюрократизма наших учреждений, против недостатков, против их ошибок».

Можно сказать, что в описываемое время бюрократизм стал своеобразной формой чиновничьей коррупции, при которой для приобретения общественных благ разменной монетой являлись не прямые денежные взятки, процветающие в современной России, а использование служебного положения. Обретя теплое место, чиновники ощущали себя царьками. Пренебрегая интересами простых людей, они транжирили государственные средства, поощряли подхалимов и прислужников, устраивали помпезные торжества и приобретали полезных друзей. Сталин прекрасно понимал теневую сторону разложения правящего слоя. В январе 1934 г., выступая на XVII съезде ВКП(б), он говорил: «Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления… отсутствие ответственности… – вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся теперь наши трудности». Персонализируя слой бюрократии, он уточнил: «Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков».

Начиная реформу выборов органов исполнительной власти, Сталин не мог не столкнуться с необходимостью реорганизации управления партией. Тем более, что принятие новой Конституции и подготовка к всеобщим выборам вызвали в стране всеобщий подъем критического общественного мнения. Члены партии все чаще критиковали руководителей региональных аппаратов, и требуя строгого соблюдения законов и устава, они писали письма в ЦК. Такая форма проявления общественной гласности была настолько действенна и так пугала негодяев, что либеральная «интеллигенция» до сих пор называет их «доносами». Между тем в современной Германии письменные обращения «в инстанции» и сегодня являются распространенной и естественной нормой пресечения многих нарушений.

Правда, к началу 1937 года меры наказания проштрафившихся чиновников еще не были радикальными. Так, когда постановлением ЦК от 2 января 1937 года был снят с поста 1-й секретарь Азово-Черноморского края, один из «героев коллективизации» Борис Шеболдаев, то он сразу же был рекомендован первым секретарем Курского обкома партии. Вместо «разжалованного» – тоже «за неудовлетворительное руководство хозяйством области» В.И. Иванова.

Но не все отделывались лишь испугом. 25 января неожиданно был смещен с поста первого секретаря ЦК КП(б) Белоруссии Н.Ф. Гикало. Его перевели 1-м секретарем Харьковского обкома. Причина выяснилась почти через месяц, когда 22 февраля Центральный Комитет принял постановление «О положении в Лепельском районе БССР». В нем отмечалось, что местные власти, с молчаливого согласия Минска, осуществили «незаконную конфискацию имущества у крестьян, как колхозников, так и единоличников, произведенную под видом взыскания недоимок по денежным налогам и натуральным поставкам».

За нарушение социалистических законов пять сотрудников Лепельского райисполкома и его председателя Семашко отдали под суд. Постановлением был объявлен выговор наркому финансов СССР Г. Гринько и «указано», теперь уже бывшему первому секретарю Компартии Белоруссии Гикало.

Еще в ноябре 1936 года ЦК ВКП(б) пересмотрел решение Киевского обкома партии, возглавляемого Постышевым, в отношении Николаенко, которую исключили из партии за то, что она писала жалобы на работников аппарата. В письмах она обвиняла партработников «в круговой поруке, семейственности и необоснованных исключениях из партии ряда коммунистов». ЦК восстановил Николаенко в партии, провел проверку дел на Украине, и 13 января Политбюро приняло решение «О неудовлетворительном партийном руководстве Киевского обкома». В постановлении указывалось на «привившиеся на Украине и, в частности, в Киеве непартийные нравы в подборе работников». Одновременно отмечалось, что в нарушение устава, предписывающего выборность партийных органов, аппарат широко применял «недопустимую практику кооптации», за что первому секретарю ЦК КП(б) Украины Косиору лишь «указали» на недостатки.

И хотя 16 января 1937 года Постышева отстранили от обязанностей секретаря Киевского обкома, его оставили вторым секретарем КП(б)У и кандидатом в члены Политбюро. Однако 8 февраля «Правда» опубликовала материалы с критикой положения в партийных организациях Киевской и Азовско-Черноморской областей – последнюю до конца года возглавлял Шеболдаев – и Курской области, которую Шеболдаев возглавлял с начала года.

Дело приняло принципиальный оборот, и 8 марта Постышева освободили от работы на Украине, но и теперь он не лишился полного доверия ЦК. 14-го числа его перевели первым секретарем Куйбышевского обкома. Однако это не было проявлением попустительства. Ситуация с партийными кадрами была удручающей. В докладной записке, представленной Сталину Маленковым в середине февраля 1937 года, отмечалось, что среди секретарей обкомов