Почему некоторые ученые верят в бога - [15]

Предметы природы не даны человеку во всей своей сущности и со всеми их свойствами раз и навсегда. Они выступают со стороны явления и сущности, формы и содержания, возможности и действительности, случайности и необходимости, массы и скорости, структуры и функции и т. д. Например, камень для дикаря всего лишь орудие защиты и нападения, затем он может стать строительным материалом, куском руды, из которого будет выплавлен металл, предметом украшения, культа и так до бесконечности.

Однако все эти свойства проявляются не сами по себе, а в результате расширения практики человека — социального существа. Другими словами, человек во взаимодействии с другими людьми в процессе производства покоряет природу, и в данном случае это покорение проявляется в том, что камень каждый раз выступает в новом качестве.

Это не мешает тому, что каждый отдельный человек может ограничивать свою мысль о предмете какой-либо одной его стороной, скажем, являющейся стороной, его случайными связями с другими предметами и т. д. Отдельный индивид вообще не в состоянии познать всего богатства свойств и качеств предметов. Охват многоразличных вещей и бесконечных их свойств осуществляется в поступательном ходе развития общества.

Кроме того, процесс познания не менее сложен и противоречив, чем сама действительность. Об этом В. И. Ленин писал: «Подход ума (человека) к отдельной вещи, снятие слепка (= понятия) с нее не есть простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни; мало того: возможность превращения (и притом незаметного, несознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию (in letzter Instanz = бога)»[10].

He нужно забывать и о том, что, несмотря на успехи науки, вокруг нас много еще непознанного. Например, до сих пор много вопросов биологии требуют своего разрешения. Скажем, тайна зеленого листа, то есть процессы, происходящие в каждой былинке, являются «вещью в себе», или чем-то непознанным. А это оставляет условия для их мистификации.

Итак, в самом процессе мышления имеются некоторые предпосылки для конструирования фантастической картины мира. Они становятся действительностью в условиях запутанных общественных отношений людей. Фантастическая картина мира закрепляется эксплуататорскими классами общества, которые в этом чрезвычайно заинтересованы.

В современном обществе произошли серьезные социальные изменения. Ведут борьбу две главные системы — социалистическая и капиталистическая. Борьба идет между двумя различными типами общества в области просвещения, развития производства, науки, культуры в целом и, если хотите, в определении смысла жизни. В этом проявляется особенность современной эпохи, которая находит отражение в различных формах индивидуального сознания.

Чтобы представить атмосферу деятельности ученого в капиталистических странах, обратимся к свидетельствам ученых этих стран.

Например, английский ученый Дж. Д. Бернал в своей книге «Наука и общество» на богатом фактическом материале убедительно показывает, что современная капиталистическая действительность неизбежно ведет к тому, что прогресс науки в целом сопровождается распространением мистики и религиозного мировоззрения. Он пишет: «В той самой мере, в какой человечество становится властелином природы, человек попадает в рабство к другому человеку» (следует обратить серьезное внимание на это замечание. — 3. М.). Далее Бернал с чувством горечи приходит к печальным выводам: «Результат всех наших открытий и всего нашего прогресса, очевидно, тот, что материальные силы наделяются духовной жизнью, а человеческая жизнь отупляется до степени материальной силы. Этот антагонизм между современной промышленностью и наукой, с одной стороны, и нищетой и распадом — с другой, этот антагонизм между производительными силами и общественными отношениями нашей эпохи есть осязаемый, подавляющий и неоспоримый факт»[11].

Таким образом, если материальные силы наделяются духовной жизнью, если человеческая жизнь отупляется до степени материальной силы, если существуют, как неоспоримый факт, противоречия между производством и наукой, то разве все это не является объективными условиями противоречий в уме ученого?

Если идет процесс одухотворения материального и отупления человека до степени материальной силы, что, видимо, касается и некоторых ученых, разве такая мистификация не может не привести к религиозности? Может и должна привести, факты говорят сами за себя. Именно в этих условиях складывается ситуация для деятельности церкви.

Бернал приходит к выводу о том, что буржуазная философия находится в состоянии увядания, что ее «деградация не вызывает никаких сомнений», и поэтому она вынуждена перейти «к абстрактному пустословию или мистицизму».

Возникает вопрос, к чему же это ведет? Бернал отвечает так: «Если философские школы не дают ни стимула, ни ключа для разрешения затруднений настоящего времени, то они предоставляют возможность действовать другим силам. Церковь, открыто выступающая в настоящее время в роли оплота реакции, делает серьезные попытки добиться интеллектуального превосходства путем возрождения отживших философских учений средневековья»