Почему не иначе - [7]
Как это прикажете понять: «входит в семью»? Надо понимать это так, что все эти языки — там, в безмерной дали веков, — произошли от некоего нам неизвестного языка, на многочисленных говорах и наречиях которого говорили тысячелетия назад предки далеко и широко расселившихся затем по всему миру народов: индийцев и скандинавов, славян и италийцев, прибалтов и греков, таджиков Средней Азии и бретонцев с Атлантического побережья Франции.
В тех языках, на которых сегодня говорят эти народы, опытный глаз может обнаружить ясные следы былой языковой общности. И конечно, следы эти обнаруживаются не в кругу тех слов, которыми мы теперь называем вещи, создаваемые человечеством в наши дни. Наоборот, их надо искать среди слов, обозначающих предметы наиболее древние, известные и близкие человеку уже на заре его истории.
Понятно, что название овцы (или вечного врага, грозы овечьих стад — хищника-волка) куда старше, чем слово, обозначающее, скажем, рыбу латимерию, открытую в водах Индийского океана в XX веке, два-три десятилетия назад…
Имена волка, если мы выберем их изо всех индоевропейских языков, несут на себе отпечаток этой же древней языковой общности; правда, обнаружить его без помощи языковеда не так-то просто и легко. Ученые, однако, утверждают, что русское «волк», литовское «вилкас», древнеиндийское «врках» и даже древнегреческое «люкос» и латинское «лупус» — все это слова-братья, возникшие из единого древнего источника. То индоевропейское слово, которое их породило, значило, вероятно, что-нибудь вроде «вор», «похититель скота»…
Близки друг другу и названия другого хищника евразийских лесов — медведя. У греков этот могучий зверь именовался «арктос» (отсюда, через созвездие Большой Медведицы, название Арктика — «Медвежья Страна»). Этому «арктос» родственны и латинское «урсус» и французское «урс» — их общим предком было давно исчезнувшее индоевропейское слово: оно звучало как-то вроде (я говорю так неопределенно потому, что его никто из наших современников никогда не слышал) «орктос». От него, совершенно естественно, и должны были произойти названия страшного хозяина леса во всех языках нашей семьи.
И вдруг неожиданность: рядом с родственными друг другу «арктосом», «урсусом», «урсом» поднимается с глухим ревом на дыбы наше русское, ничего общего с ними не имеющее, «медведь»… Откуда оно взялось? Почему наших предков не удовлетворило общее с другими языками старое медвежье имя? Вот тут нам и придется заговорить о «табу». Вы, вероятно, слышали: так принято называть существующие у многих первобытных народов строгие запреты, которые религия налагает на самые разнообразные предметы, поступки и даже слова. У одного племени может быть строго запрещено касаться птицы какаду. У другого — смертью карается, если сын или дочь увидели хотя бы случайно, как вкушает пищу их отец. У чукчей нашего северо-востока еще недавно женщины не имели права произносить слова, в которых имеется звук «р»; они должны были заменять этот звук другим… Под угрозой тяжелых наказаний людям запрещается ступать на вершину такого-то холма, разговаривать с каким-нибудь одним человеком, произносить то или другое слово.
Тот, кто нарушит запрещение, — так верят представители многих примитивных народов — будет покаран богами или духами, потеряет здоровье, рассудок, а может статься, и умрет…
Обычай «табу» и сейчас еще существует на островах Тихого океана, кое-где в Африке, Австралии, Южной Америке… Само слово «табу» ученые взяли из полинезийских, тихоокеанских языков. Современная Европа не знает подобного обычая, и это дает повод некоторым расистам утверждать, что тут его никогда и не было; просто не могло быть среди людей первого сорта — белых людей. У них, белых, особые судьбы, особые законы развития, другая природа, нежели у «жалких дикарей» внеевропейских стран. Видите — нет же у них никакого табу!
А вот история языков Европы, этимология индоевропейских слов показывает, что было время, когда наши белокожие предки подчинялись законам табу ничуть не менее раболепно, чем нынешние жители Соломоновых островов, соблюдая их так же строго. Были подвергнуты решительному запрету — каждое по особому поводу и причине — и многие слова древних языков Европы. В частности, словом «табу» — словом, произносить которое было невозможно, — стало в определенный момент истории унаследованное древними славянами от их предков слово «орктос» — имя лесного пугала, страшного врага, косматого чудища древнего мира. Оно было подвергнуто строгому запрещению. Почему? Зачем?
Медведь был самым грозным противником человека в лесистой полосе Европы. Его опасались больше, чем любого другого зверя. А древним людям представлялось, что имя любого существа связано с ним самим таинственной и чудесной связью. Имя — не одежда, которую можно накинуть и снова снять. Имя — часть человека, зверя, предмета; притом, может быть, самая важная их часть.
Следы этого взгляда на вещи дожили до нас. Есть русская поговорка: «Про серого [т. е. волка] речь, а серый — навстречь!» Есть ее французский двойник: «Кто помянет волка, увидит его хвост!» Смысл обеих: не называй, не произноси всуе имени опасного существа — ты призовешь его самого!
Авторы пересказали для детей циклы древнегреческих мифов о Язоне и о Геракле.
Книга замечательного лингвиста увлекательно рассказывает о свойствах языка, его истории, о языках, существующих в мире сейчас и существовавших в далеком прошлом, о том, чем занимается великолепная наука – языкознание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Шестидесятая параллель» как бы продолжает уже известный нашему читателю роман «Пулковский меридиан», рассказывая о событиях Великой Отечественной войны и об обороне Ленинграда в период от начала войны до весны 1942 года.Многие герои «Пулковского меридиана» перешли в «Шестидесятую параллель», но рядом с ними действуют и другие, новые герои — бойцы Советской Армии и Флота, партизаны, рядовые ленинградцы — защитники родного города.События «Шестидесятой параллели» развертываются в Ленинграде, на фронтах, на берегах Финского залива, в тылах противника под Лугой — там же, где 22 года тому назад развертывались события «Пулковского меридиана».Много героических эпизодов и интересных приключений найдет читатель в этом новом романе.
На 1-й странице обложки — рисунок А. ГУСЕВА.На 2-й странице обложки — рисунок Н. ГРИШИНА к очерку Ю. Платонова «Бомба».На 3-й странице обложки — рисунок Л. КАТАЕВА к рассказу Л. Успенского «Плавание «Зеты».
Рассказы из цикла «Записки старого скобаря». Словечко это Лев Васильевич Успенский всегда произносил с удовольствием и сам называл себя скобарем. За живыми узорчатыми зарисовками быта, нравов, характеров Псковщины 1917–1923 годов встают неповторимые, невыдуманные картины времени. Такой помнил и любил Псковщину писатель, живший подолгу в детстве и юности в небольшом псковском имении Костюриных (девичья фамилия матери), а позднее работавший в тех местах землемером. В этих рассказах, как говорил сам писатель, беллетристика сливается с занимательной лингвистикой.
Предлагаемое пособие имеет практическую направленность и нацелено на то, чтобы помочь учащимся подготовиться к выполнению самых сложных заданий на Едином государственном экзамене по русскому языку (часть «С»), т.е. к написанию сочинения-рассуждения в жанре, близком к рецензии или эссе. В пособии даны речевые образцы и методические шаги по выстраиванию сочинения-рассуждения в жанре рецензии, указаны типичные, часто встречающиеся на ЕГЭ грамматические и речевые ошибки, предложены советы, как начинать и завершать письменную работу, приведены основные параметры стилей речи и образцы рецензий по каждому из них.
У этой книги интересная история. Когда-то я работал в самом главном нашем университете на кафедре истории русской литературы лаборантом. Это была бестолковая работа, не сказать, чтобы трудная, но суетливая и многообразная. И методички печатать, и протоколы заседания кафедры, и конференции готовить и много чего еще. В то время встречались еще профессора, которые, когда дискетка не вставлялась в комп добровольно, вбивали ее туда словарем Даля. Так что порой приходилось работать просто "машинистом". Вечерами, чтобы оторваться, я писал "Университетские истории", которые в первой версии назывались "Маразматические истории" и были жанром сильно похожи на известные истории Хармса.
Назовите самые популярные переводные детские книги. Не сомневаемся, что в ваш список попадут повести о муми-троллях Туве Янссон, «Алиса в Стране чудес» Кэрролла, «Хроники Нарнии» Льюиса, эпопея «Властелин колец» Толкина, романы Дж.К. Роулинг о Гарри Поттере. Именно о них – ваших любимых (или нелюбимых) книгах – и пойдет речь в этом сборнике. Их читают не по программе, а для души. Поэтому рассуждать о них будет самый известный литературный критик, поэт и писатель, популяризатор литературы Дмитрий Быков. Его яркие, эмоциональные и невероятно интересные выступления в лектории «Прямая речь» давно привлекают школьников и родителей.
В центре внимания научных работ, которые составили настоящий сборник, находится актуальная проблематика транснациональных процессов в русской литературе и культуре. Авторы рассматривают международные литературные и культурные контакты, а также роль посредников в развитии русской культуры. В их число входят И. Крылов, Л. Толстой, А. Ахматова, М. Цветаева, О. Мандельштам и другие, не столь известные писатели. Хронологические рамки исследований охватывают период с первой четверти XIX до середины ХХ века.
Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Цензоры за работой» – это увлекательное исследование того, как в разных обстоятельствах и в разные времена работает цензура. В центре внимания автора три далеких друг от друга сюжета – роялистская Франция XVIII века, колониальная Индия XIX века и Восточная Германия на рубеже 1980–1990-х годов. Автор на многочисленных примерах прослеживает, как именно работала цензура, что сами цензоры думали о своей работе и каким образом они взаимодействовали с книжным рынком, в том числе и «черным».
Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.