Почему любовь ранит? Социологическое объяснение - [52]

Ритуал можно определить следующим образом:

Сослагательный контекст вселенной ритуала не требует ни предварительного понимания, ни устранения концептуальной неоднозначности. Его исполнение просто и элегантно отвлекает внимание от этого, позволяя установленному порядку существовать таким, как он есть, не требуя понимания. Таким образом, это напоминает решение совершить любое конкретное действие, которое должно быть принято, даже если мы заблуждаемся в том, что обладаем достаточным пониманием происходящего. Это относится и к медицинскому вмешательству, и к финансовым инвестициям, и к брачным обязательствам, и к объявлению войны, и к строительству дорог — практически ко всем формам человеческой деятельности[262].

Другими словами, выбор, регулируемый ритуалом, противопоставляется выбору, основанному на искренности, самоанализе и эмоциональной онтологии. Первый рассматривает обязательство как перформативное достижение, порожденное актом волеизъявления и серией традиционных ритуалов, принятых в обществе, второй — как результат самоанализа, основанного на «реальных» эмоциях. Выполнение обещаний становится бременем для личности, поскольку подлинные решения должны отражать «глубинную» эмоциональную сущность личности и следовать динамике «самореализации». А поскольку самореализация должна происходить в процессе саморазвития и самоизменения, труднее представить, какой будущая личность может стать. Самореализация в этом смысле предполагает потенциальную внутреннюю несогласованность личности: завтра я могу стать тем, кем совсем не являюсь сегодня. Культурный идеал самореализации требует, чтобы выбор всегда был открыт. Идеал самореализации влечет за собой изменчивый во всех отношениях мониторинг личности, в котором ее развитие и рост подразумевают, что ее завтрашнее «я» должно отличаться от «я» сегодняшнего. В идеале самореализации человек не знает, о чем он может пожелать завтра, поскольку по определению не осознает будущего многообразия и масштаба своей личности. По словам социолога Роберта Беллы и его коллег, «любовь, которая должна нас объединять, коренится в непредсказуемых переменах нашей субъективности»[263]. Идеал самореализации — очень мощная структура и культурная сила: это то, что заставляет людей бросать работу, не приносящую удовлетворения, и браки, в которых уже нет любви, посещать семинары по медитации, брать долгосрочные отпуска и уезжать в дорогостоящие поездки, консультироваться с психологом и т. д. Он принципиально позиционирует личность как постоянно движущуюся цель, как нечто, нуждающееся в открытиях и достижениях[264]. Вот что написал одинокий мужчина в колонке «Нью-Йорк Таймс» о своем выборе не вступать в брак и не обзаводиться домашним хозяйством: «Самое сложное в этом мире — смотреть на жизни, которые нам не удалось прожить, на путь, который нами не пройден, на потенциал, оставшийся нереализованным»[265]. Идеал самореализации возражает против мнения о личности и о воле как о чем-то постоянном и установленном, а также заслуживающем похвалы именно благодаря их стойкости и постоянству. Реализоваться в жизни не означает связать себя обязательством с каким-нибудь определенным человеком или посвятить себя лишь одному жизненному замыслу. Иначе говоря, идеал самореализации отрицательно сказывается на самой способности и желании планировать свое будущее в одном единственном направлении[266]. Возможно, поддерживая этот взгляд, Деррида предполагает, что

Обещание всегда чрезмерно. Без этой чрезмерной избыточности оно превратилось бы в описание набора знаний о будущем. Его действие имело бы не перформативную, а констативную структуру… В самой структуре акта обещания заложено, что успех приходит, чтобы запечатлеть своего рода непоправимое нарушение или извращение… Отсюда невероятная и комичная сторона каждого обещания и эта страстная попытка договориться с законом, договором, клятвой, провозглашенным утверждением преданности[267].

Я считаю, что замечание Дерриды о выполнении обещаний характерно для глубокого изменения структуры взятия обязательств в современном обществе, изменения, тесно связанного с современной экологией и архитектурой выбора партнера. Тогда как в мире Джейн Остин обещания служили подтверждением нравственного облика человека, в утверждениях, приведенных выше, обещания выглядят чрезвычайно кабальными. Обещания стали обузой для личности. И хотя выполнение обещаний скрепляет будущее с настоящим, а настоящее с будущим, теперь будущее открыто и совершенно неотъемлемо. Оно не может быть отдано кому-то другому. Трудность, связанная с формулированием обещаний, в свою очередь, связана с глубокими изменениями в том, как будущее включается в эмоциональную структуру современной любви. Главной характеристикой современных интимных отношений, которую Энтони Гидденс отмечает как способствующую демократии[268], является то, что они могут быть прерваны в любой момент, если перестанут соответствовать эмоциям, вкусам и волеизъявлению[269]. Именно в этом культурном контексте обещания могут стать «комичными». Взятие обязательств осуществляется в рамках выбора как важнейшей организующей метафоры самости. Обещания — по крайней мере, в романтическом контексте — могут стать комичными, если отношения основаны на постоянном осуществлении выбора и если выбор опирается на исключительно эмоциональный подход, т. е. на мнение, что отношениям следует формироваться и основываться на искренних эмоциях, которые должны предшествовать отношениям и неизменно их сопровождать.